Где распускается алоцвет - Софья Валерьевна Ролдугина

Но не рассмеялся.

– В Гречин? А зачем?

– Там раскоп, – непонятно объяснил Дрёма. – Не прямо сейчас. Утром. Я за вами заеду, м-м, скажем… в девять? Вы в девять уже не спите же обычно?

– Ну, обычно не сплю…

– Отлично! Тогда ждите! Много вещей не берите, мы одним днём! – радостно подытожил Дрёма.

И повесил трубку.

Алька в прострации уставилась на собственный телефон, соображая, как вообще умудрилась на это согласиться. Технически она и не соглашалась, просто Дрёма повёл разговор так, словно она согласна, и…

– Ешь, макароны остынут и станут несъедобные, – вздохнул Айти, уставившись в собственную тарелку. – Ты как ребёнок. Будь осторожнее, мужчины очень коварны.

Алька только кивнула.

Возразить ей было совершенно нечего – ни по первому пункту, ни по второму.

Глава 10

Гречин

У Горислава Дрёмы имелось по крайней мере одно неоспоримое достоинство: он был безупречно пунктуален.

Других плюсов в нём Алька, если честно, вот прямо сейчас не видела.

Он позвонил в дверь ровно в девять часов. Алька, зевая, ковыряла оладьи с клубникой и сгущёнкой. Вчерашние, но их это совсем не портило, наоборот, они подсохли, когда разогревались, и стали даже вкуснее… Но после почти бессонной ночи всё равно аппетита не было, верней, он не проснулся ещё, и завтрак приходилось в себя силком запихивать. Айти лопал одну клубнику, сославшись на то, что обычная еда ему в целом не особо и нужна, просто запахи нравятся; Алька подозревала, что он её просто опять дразнил – хотя бы потому, что облизывал то пальцы, то ягоды.

Впрочем, может, и не дразнил – у него, похоже, и без всяких осознанных усилий и коварных намерений был что ни жест, то разврат.

«А ведь Айти не делает ничего такого, ну, откровенного, с тех пор как мы поговорили, – подумала она вдруг. – Самое большее мы целуемся… Но всё равно такое чувство, будто мы парочка и встречаемся взаправду».

В эту ночь он впервые никуда не исчез. Сказал, что останется присмотреть за Алькой на случай, если снова явится Костяной… сказал – и бесстыже забрался к ней под одеяло. Обнял, притягивая к себе, чмокнул в макушку и фыркнул щекотно: «Спи».

Алька честно пыталась, но сердце колотилось как бешеное.

У Айти тоже.

Они лежали так, как идиоты, и даже пошевелиться боялись, чтоб друг друга не спугнуть. После полуночи ливанул дождь; стало погромыхивать – эта осень оказалась щедрой на поздние холодные грозы… Алька постепенно начала засыпать, а потом от очередного раската грома заорала сигнализация у машины во дворе, и сон как рукой сняло. Часа в три вдруг ужасно захотелось пить, и пришлось прогуляться до кухни; когда Алька вернулась, то Айти лежал в той же позе, в какой она его оставила, и смотрел в никуда остекленевшим взглядом, как ростовая кукла, только тёплая, дышащая.

Это было немного жутко.

Алька растерялась, не зная, что делать; он словно бы и на неё глядел, а словно бы и мимо…

«Как проклятый», – подумалось внезапно.

На негнущихся ногах она пересекла комнату и с трудом – казалось, что коленки вот-вот заскрипят, – села у кровати. Положила Айти руку на лоб и прошептала очень-очень серьёзно:

– Чиста поля посередь ходит толстенький медведь; думы, беды и тревоги унесёт медведь в берлогу, там их с мёдом скушает – сразу станет лучше. Шух-шух! – и она обмахнула его лоб кончиками пальцев, сдвигая золотистый локон.

Айти беззвучно хохотнул, и глаза у него наконец стали живыми.

– Почему толстенький-то?

– Потому что мама только толстеньких умела рисовать. Ну и так смешнее… – ответила Алька, забираясь обратно под одеяло. – Знаешь, я думаю, что тебе нужно чаще делать то, что хочется… Ой. Ты чего?

– Мне вдруг захотелось лизнуть тебе ухо, – хмыкнул Айти ей куда-то в затылок.

Наверное, это был целительный убаюкивающий лизь, потому что после этого Алька очень быстро заснула… и очнулась только в полдевятого, под свист закипающего чайника.

Но это было всего-то тридцать минут назад, поэтому сейчас к приходу Дрёмы она была ну совсем не готова. Ни морально – потому что не проснулась ещё толком, ни физически – потому что не позавтракала.

– Иди открой ему, – вздохнул Айти, отводя взгляд. – Если что, я буду неподалёку.

– А он тебя не заметит? – спросила Алька, поднимаясь из-за стола. – В смысле, а вдруг он попытается тебя, э-э, изгнать?

Айти посмотрел на неё так укоризненно, что аж даже стыдно стало: мол, за кого ты меня принимаешь, двести лет головы людям морочу, что мне какой-то там колдун… Больше поводов, чтоб потянуть время, не было, и Алька поплелась к дверям.

Дрёма был тут как тут – и явно изнывал от нетерпения.

– Алика! – заулыбался он сразу. На нём была почти та же одежда, что и вчера, или очень похожая: чуть зауженные книзу чёрные джинсы, водолазка молочного цвета и серое пальто, прямо как из какой-нибудь рекламы или из модного журнала. – Вы меня совсем не любите, я, можно сказать, истомился от ожидания… Вы ещё не готовы?

– Я завтракаю, – призналась Алька. И глянула на него строго, как баб Яся. – А мы куда-то опаздываем? Или я могу хотя бы доесть?

Он тут же крайне бурно – и неубедительно – повинился и сказал, что, конечно, полчаса у них есть. Алька всё ещё очень сердилась на него за то, что вчера позволила себя вот так просто уговорить, но в глубине души почти смирилась. Даже разрешила ему пройти в квартиру не разуваясь, тем более что и тапочек по размеру не было… На кухне Дрёма, конечно, сразу сунул нос во все ящики, сам себя угостил чаем с клубничиной из миски – и вдруг нахмурился.

– У вас кто-то был?

– А? – не поняла Алька. Потом увидела на столе вторую чашку, которую достала для Айти; он успел её ополоснуть, но зачем-то поставил обратно, а не убрал в шкаф. Может, нарочно, чтоб поддразнить Дрёму. – Да нет. Привычка просто.

– О, понимаю, – сочувственно задрал брови Дрёма. – Когда отец умер, я тоже по инерции ещё пару лет брал на кассе сигареты, хотя сам не курю.

Тут Алька осознала, что начальница как-то ни разу не упоминала мужа, и оладья встала поперёк горла.

– А он… ну, давно?

– Умер? Когда я доучивался в универе, – ответил Дрёма растерянно. Пригубил чай, глянул в окно. – Примерно в это же время, я имею в виду, осенью. Вы, может, даже помните этот случай, явление лиха в Жучищах.

– Он тоже служил в сыске? –