На пути к победе - Герман Иванович Романов

— Хорошо, что понимаете, товарищ Кулик, — голос прозвучал хотя и раздраженно, но устало. Но тут же последовал вопрос:

— Как вы намерены ликвидировать пробитые противником с запада и востока от Миргорода «коридоры»?

— Пока стягиваем артиллерию, и наносим удары авиацией. Город будем держать до крайности, 4-я танковая армия сосредотачивает все резервы. У Богданова сложное положение, его атакуют сразу пять панцер-дивизий противника — в боях отмечены эсэсовцы, целая танковая группа, еще одна против войск генерала Конева. Новые группы, товарищ Сталин, о их наличии мы не подозревали до последнего времени, считали, что они в резерве на пополнении. Также появилась 1-я танковая дивизия, укомплектованная «леопардами» и новой бронетехникой. Мы несем существенные потери.

— И как вам германские танки, товарищ Кулик, ведь вы их видели в бою. Что вы можете сказать?

— Исключительно опасный враг, товарищ Сталин — на моих глазах подбили два «сорок третьих», потом еще один, а до этого бронетранспортер. А их было всего два, нам удалось уничтожить танки выстрелами в борт, там броня откровенно слабая. Так что лобовое столкновение чревато большими потерями, лучше сразу отходить, стараться занимать фланговые позиции и выдвигать противотанковую артиллерию. «Сорок четвертые» примерно равны им по мощи, по крайней мере, лобовая броня должна держать бронебойные снаряды со средних дистанций от пятисот метров и далее. Но конструкция сырая, требуется доработка в серийном производстве — из семи танков два вышли из строя из-за поломки передаточного механизма. А так этот танк намного лучше «сорок третьих» по всем боевым характеристикам.

Григорий Иванович старался говорить обстоятельно, понимая, что «гроза» над его головой миновала. Будь иначе, Сталин бы просто бросил телефонную трубку и пошел думать над «оргвыводами». А раз стал вдаваться в детали, то это хороший знак — вроде как простил, потом конечно, придумает, как наказать, но то для острастки, не более, на то и щука в реке, чтобы карась не дремал. Покосился на генералов — те, как и он, стояли навытяжку, прекрасно слыша его слова, моментально поняли, с кем говорит маршал. И даже боялись издать лишний звук, даже дышать реже стали, через раз. Он им уже «втык» сделал, и причина веская — немцы фронт прорвали, просочились несколькими батальонами, а сообщения поступили в тот момент, когда «леопарды» танк главкома подбили. Понятно, что сразу засуетились, сразу мехкорпус направили для затыкания «дыры», потому помощь подоспела столь быстро, когда он на нее уже и не надеялся.

Да и поразительная осведомленность Сталина уже давно не удивляла — первым делом на него «стуканули» из полевого госпиталя, где ему обработали ранения и вставили ступню в сустав — вывернул во время бегства и в горячке сразу не обратил внимания. Хотя прибытие получилось забавное — хирург курил возле палатки, когда его тушку стали выгружать из «маталыги». Глаза у всех медработников вначале округлились до неимоверных размеров при виде золотого сияния погон и россыпи орденов на кителе, а потом побледнели, когда осознали с кого спрос будет в случае чего нехорошего. И хотя попытались задержать после перевязки, но так как порезы поверхностные, по коже и мясу пришлись, он по своей хамоватой натуре, которая как раз и вылезала наружу в подобных случаях, послал всех по «известному адресу». Загрузился в бронетранспортер и прибыл в штаарм, где уже все были в курсе случившегося и ухитрились дважды доложить звонившему из Москвы Сталину, велевшему докладывать о поиске маршала каждые полчаса в Генштаб. И прямиком намекнувшего Черняховскому, что если что-то нехорошее случится, то он с другими «виновниками» прямиком пойдет под трибунал со всеми вытекающими из данной «прогулки» последствиями.

— Мы считаем, что все эти недостатки вполне исправимы в процессе серийного производства. Т-44 нужен фронту, раз способен воевать с «леопардом» на равных, к тому же имея более мощное бронирование. Да, вы почему, товарищ Кулик, берете на себя мои полномочия? Мне доложили, что вы не только отменили приговор в отношении разжалованного подполковника Курдюмова, но и произвели его в полковники. На последнее вы не имели права, должно быть представление.

— Виноват, товарищ Сталин, — Кулик понял, что нужно как-то выкручиваться из ситуации. Правду о случившемся говорить противопоказано, нужно правдоподобное объяснение, после которого лишних вопросов задавать не будут. Понятно, что увидев своего сослуживца в погонах полковника, а не старшего лейтенанта, тут же возникли вопросы.

— У меня убили адъютанта, в сумке была пара его запасных погон, я их и вручил Курдюмову, в горячке боя как-то сразу не сообразив, что одна звезда лишняя, и ее нужно было просто сковырнуть…

— Вам бы все «сковырнуть», товарищ Кулик. Не думаю, что маршал Кулик допустил ошибку, раз офицер хорошо проявил себя в бою, да еще танк подбил. Пусть носит погоны, раз вы ему их дали, вам, маршал, виднее. Да, и напишите представления на всех погибших в рукопашной — лично. И письма тоже составьте родным — собственноручно…

Этому танку не удалось повоевать с немцами в 1944–1945 гг, хотя их было изготовлено к концу войны немало. Зато в своей долгой кинематографической карьере по задумке режиссеров и военных консультантов его всегда камуфлировали именно под германские танки, превращая даже в «тигры»…

Глава 41

Гудериан видел многое за кампанию в России, но такого еще не случалось. Возникло стойкое ощущение, что панцерваффе надорвалось. Причем, если срочно не вывести танковые дивизии с фронта, то все они через несколько дней будут обескровлены — уже сейчас в каждой осталось по десять-двенадцать тысяч личного состава, и, несмотря на идущие из Германии эшелоны с пополнением, едва полсотни танков — всего один батальон. Скорее благодаря им — если бы не этот приток «свежей» крови, сейчас бы произошло окончательное обрушение фронта.

— Эрих, все-панцер-дивизии нам надо немедленно отводить на пополнение, кроме 1-й и 22-й, да «Германа Геринга». Обе группы СС вполне боеспособны, они могут продолжать сражаться. Но, думаю, стоит сделать иначе — следует оставлять «кампф-группы» из одной наиболее боеспособной бригады, передав в нее всю бронетехнику, и укомплектовав по полному штату. А бригады переводить в одну дивизию — так мы получим еще три вполне боеспособных соединения. Как раз будет по две танковых дивизии на одну группу, 4-ю Рейнгардта, выходящую из «котла» нужно отправлять на переформирование целиком. И воевать по трем направлениям теми десятью дивизиями,