Как повзрослеть, не умерев - Джиён Кан

class="p1">Джэи хотела задать Соён множество вопросов. Ей нужно было узнать, почему та за восемь лет так ни разу и не пришла, хотя оставалась жива. Девочка, продолжая буравить Соён взглядом, сунула булочку с красной фасолью в рот.

– В школе тебе нравится? Никто не обижает? – спросила Ынсун, но Джэи, едва сдерживая гнев, смотрела только на Соён.

Хотя девочка ожидала, что та постареет, ее вид оказался гораздо хуже, чем думала Джэи. Когда они виделись в последний раз тринадцать лет назад, Соён выглядела как женщина средних лет, но теперь превратилась в старуху примерно того же возраста, что и Ынсун. Она сильно похудела, а на ее щеках появились темные пятна. Соён, которой было неловко под испепеляющим взглядом Джэи, опустила свое огрубевшее, сухое лицо.

– Она подружилась с Джунсо, который живет по соседству, и они много времени проводят вместе. Мама, пора обедать, – Ынхе развернула контейнер с рыбным супом, купленным в городе.

Джэи зажала нос рукой и нахмурилась:

– Можно я пойду погуляю с этой старушкой?

От этих слов взрослые вздрогнули и одновременно обратили на девочку негодующие взгляды.

– Все в порядке. Я люблю детей. Мы сделаем кружок вокруг дома и вернемся.

Соён согнула непослушные колени, чтобы сравняться ростом с Джэи, и раскинула руки. Ей хотелось, чтобы та подбежала и бросилась ей в объятия, но девочка не двигалась. Соён с улыбкой поднялась.

– Капитан, ты все та же.

– А ты сильно постарела.

Пока взрослые ели рыбный суп, Джэи и Соён вышли из комнаты для посещений. Стояла поздняя осень, и прогулочная тропа была покрыта камышом. Издалека доносился запах горящих листьев, успокаивая душу Соён. Она пыталась угнаться за быстрым шагом Джэи и даже начала немного задыхаться.

– Капитан, прости, что я долго с тобой не связывалась. Столько всего случилось. Я ведь и работу сменила…

– Помнишь пророчество Джунсо о том, что я должна верить Хван Джуа? – перебила Соён Джэи.

Девочка во время всех своих шести жизней настойчиво пыталась интерпретировать пророчества Джунсо. И сделанный вывод нисколько ее не радовал.

– Конечно, помню. Его слова правда были связаны со смертью?

– Джуа сказала, что я умру, если расскажу обо всем классному руководителю. Я совершенно не помню, почему она произнесла эти слова, но в конце концов я сама виновата, что проигнорировала предупреждение. Я хотела вырасти уверенной в себе девушкой, но мир оказался слишком жесток. Было бы лучше просто промолчать и послушно склонить голову. Я поняла это слишком поздно. Соён, можешь больше мне не помогать. Ведь это Джунсо – мой спаситель. Его пророчества толковать нелегко, но я продолжу попытки.

Соён остановилась, встав ногой на одну из деревянных досок, разбросанных тут и там, чтобы гуляющие не поскользнулись на подъеме. Ее опущенные веки с пятнами птоза трепетали. Но она расстроилась не из-за слов Джэи о том, что можно больше не помогать.

– Капитан, ты не виновата в том, что тогда произошло. Не нужно так думать.

Проигнорировать предупреждение и пойти к Сонгюну не могло быть ошибкой. Вина всегда лежит на убийце.

– Я вышла, чтобы получить доказательства. Поздно ночью без всякого страха села в машину взрослого мужчины. И после такого ты говоришь, что это не моя вина? – сказала Джэи, уверенная в обратном.

Слабость, бесстрашие и решительные действия оказались ее грехом.

– В тот самый миг, когда жертва начинает винить себя, она попадает в ад. Я и сама такая, поэтому прекрасно понимаю. Капитан, спасти себя можешь только ты сама.

Хотя сейчас Соён стала преступницей, бесчисленное множество раз она становилась именно жертвой.

Девочкам, родившимся в восьмидесятых годах, часто давали имена, заканчивающиеся на «ён», что означает «цветочный лепесток», «ми», что значит «красота» или «сон» со значением «доброта». Это было время, когда приходилось быть красивой, как цветок, или благородной, чтобы тебя любили. Половина подруг Соён носили именно такие имена. Джиён, Миён, Ынми, Джисон, Мисон. В классе всегда находилась еще хотя бы одна девочка с таким же именем, как у Соён, поэтому ее всегда называли «высокой Соён» из-за роста.

– Высокая Соён, ложись на пол.

Она окончила начальную, среднюю и старшую школу еще в то время, когда телесные наказания были разрешены. Если плохо подготовилась к уроку, приходилось вставать на стул; если не сделала домашнее задание, получи удар по рукам. А если в классе начиналась драка или пропадали вещи, то весь класс получал наказание. Соён облыжно обвинили в списывании, поэтому ей пришлось растянуться на полу под взглядами одноклассников. Классный руководитель изо всех сил ударил девушку по ягодицам двадцать раз и вдобавок отвесил пощечину, потому что та на него не так посмотрела. Даже после несправедливого избиения Соён боялась учителя, поэтому избегала его взгляда. Она прокрутила в голове прошлые моменты, задаваясь вопросом, не сделала ли чего-то, что классный руководитель мог неверно интерпретировать. И пришла к абсурдному выводу, что, возможно, она правда списывала. Стоило так подумать, и Соён успокоилась. Ей было не на что обижаться, поскольку ее наказали за реальный проступок.

– Я же говорил тебе после школы сразу идти работать, почему ты все твердишь об университете, да еще и о гуманитарной специальности? Слышал, твоя двоюродная сестра Ынджон устроилась на завод полупроводников и уже получила свою первую зарплату.

Когда Соён училась в выпускном классе и написала заявление на поступление в университет, ее семья обанкротилась. А все потому, что ее дядя узнал, что родители заняли у тети 30 миллионов вон[37], чтобы открыть ресторан. По настоянию дяди им пришлось вернуть долг, обратившись к частным кредиторам и заняв деньги под высокий процент. Теперь родители Соён должны были выплачивать постоянно растущий основной долг и проценты. Поэтому они вымещали обиду на дочери, которая хорошо училась.

– У меня нет никаких сертификатов, поэтому я не смогу никуда устроиться на работу. Оплатите мне только первый семестр, а потом я как-нибудь заработаю.

Чтобы сдержать данное родителям обещание, во время учебы в университете Соён приходилось все время подрабатывать. Она раздавала листовки, сканировала штрихкоды в магазине у дома и даже научилась носить по четыре кружки пива в каждой руке, когда подрабатывала в немецком пабе. Ее двоюродная сестра Ынджон плакала во время каждого разговора по телефону. Она рассказывала, что работать в три смены невозможно трудно, что ее тело покрылось отеками, а месячные прекратились. Она жаловалась, что, даже несмотря на это, не может бросить работу, потому что она – старшая дочь и должна быть опорой семьи. Все это сводило Ынджон с ума. Соён не могла критиковать ни двоюродную сестру,