Хайо, адотворец - Мина Икемото Гош

– В каком смысле?

– В том смысле, что вы ведите себе расследование, ищите того, кто убил Дзуна… а когда найдете, – Коусиро взмахнул руками, словно раздирая что-то пополам, – скажете мне, и я сам отомщу за Дзуна, безо всяких специальных поручений, от нашего с вами имени. Собственными руками заставлю убийцу страдать.

И что же он сделает Волноходцу? Разгневанно для него станцует? Хайо сделала вид, что обдумывает предложение:

– Возможно. Если отменишь спектакль.

Лицо Коусиро осталось непроницаемым.

– Я подумаю.

В дверь постучали.

– Да-да? – крикнул Коусиро.

За дверью оказалась Ритцу:

– Кити-сан, вас хочет видеть Авано Укибаси. Она ждет в фойе.

– Я сейчас подойду. – Коусиро встал. – Мы с Хайо-сан закончили. Ты была права, Ритцу. Она очень мне помогла как специалист – наверное, больше, чем некоторые из богов.

Он бросил на Хайо короткий взгляд и исчез за ширмой, чтобы переодеться. Что-то мрачное мигнуло в его глазах, и Хайо вдруг осенило.

Все это время Коусиро знал, что запечатлено на стеллароиде. Он отдавал себе отчет, что голубая точка – это глаз его покровительницы. Он просто ждал, пока Хайо подтвердит, что именно этот снимок смертелен.

Она вполне могла представить, какие выводы он сделал о роли наследницы в гибели брата – и о роли Волноходца тоже.

– Не надо.

– Что – не надо? – невинно отозвался Коусиро. – Не волнуйся, Хайо-сан. Я так активно репетирую и просто стараюсь выжить, что до спектакля у меня вовсе нет времени на конфликты. – Он вышел из-за ширмы, поправил на плечах хаори, разгладил шиферно-серую хакама. – И желания тоже. Идемте, провожу вас до фойе.

* * *

А в фойе, в компании Мацубэя, здоровяка, который махал на репетиции алебардой, ждала Авано Укибаси.

Ее лазоревый наряд струился тяжелым натуральным шелком. Всем своим видом она излучала величие и уверенное спокойствие, словно никакие воды никогда не могли бы сдвинуть ее с места. Лицо своей точеной выразительностью напоминало череп; в глубокой глазнице жуком-бронзовкой блестел правый глаз, а левый все так же был закрыт наглазником в форме ракушки, тем самым, который был на ней, когда Хайо впервые увидела ее в подзорную трубу.

В одной руке она держала перчатки с белой кружевной отделкой, а другой поглаживала нечто, показавшееся Хайо керамической брошью, но при ближайшем рассмотрении оказавшееся уже знакомым голубым крабиком.

Волноходец заметил Хайо и Нацуами прежде Авано. Воздух зашевелился, словно невидимое течение вдруг сменило направление, устремившись к Хайо, и Авано Укибаси повернулась к ним.

– Китидзуру, наконец-то! – Мацубэй всплеснул руками. – Где ты был? Уважаемой даме пришлось ждать!

Коусиро поклонился:

– Я прошу прощения, Укибаси-сама, руководитель Мацубэй.

– Китидзуру-сан, познакомьте меня со своими друзьями. В нашем театре нечасто увидишь новые лица. – Авано Укибаси говорила со спокойствием человека, которому никогда не приходится повышать голос, чтобы быть услышанным. Она тихонько щелкнула каблуками полуботинок, сшитых по моде Харборлейкса. – Если, конечно, они не представители прессы, которые вынюхивают не предназначенную для них информацию.

– Они не репортеры, Укибаси-сама. – Коусиро был исключительно любезен. Не знай Хайо истинного положения вещей, ей бы даже в голову не пришло, что он в чем-то подозревает гостью. Он очаровательно улыбался и всем своим видом выражал благодарность за последний шанс после всех отмененных шоу, которые ему никто не ставил в вину. – Это Хайо Хакай и ее помощник, Нацу-сан. Они друзья моего покойного брата. Я пригласил их обсудить неоконченное либретто, которое писал брат, «Двенадцать колец». Мне хотелось бы показать пару этюдов из него на Ритуале Великого очищения.

– Замечательная мысль! Макуни-сан старательно работал над ним, нельзя убирать такой проект в стол.

– А это Авано Укибаси, которая не нуждается в представлении, – сказал Коусиро. Авано кивнула Хайо. – Все служащие Син-Кагурадза очень ценят и ее, и щедрость казны компании «Укибаси Синшу».

– Китидзуру! – взвыл Мацубэй.

– Зато на сцене – сама деликатность. – Авано игриво хлопнула Коусиро перчатками. К недоумению Хайо, тот рассмеялся. – Хотя я бы тебе и не поверила. Если бы ты вдруг начал лебезить, как все остальные, я бы решила, что тебя прокляли по-настоящему.

Авано встала лицом к лицу с Хайо. Кончиком мизинца приподняла наглазник, на долю секунды пронзительно сверкнув голубым огнем своего удивительного – водяного, как выразилась Нагакумо, – глаза.

Потом отпустила повязку, отпрянула.

Крабик у ее воротника что-то булькал. Авано наклонила к нему голову, будто прислушиваясь, а потом накрыла краба перчатками, спрятав его от Хайо, а Хайо – от него.

– У тебя что-то в волосах застряло. – Авано потянулась к Хайо. – Позволишь?

Хайо наклонилась, чтобы Авано могла ее коснуться:

– Легко.

– Девица, ты хоть понимаешь, с кем разговариваешь? – вскинулся Мацубэй. – Это Авано Укибаси из компании «Укибаси Синшу»! Тебе стоило бы выбрать более уважительный тон!

– Все хорошо, Мацубэй-сан. Она не знает меня, я не знаю ее. Из общего у нас только обширное «незнание». – Авано Укибаси провела пальцами по волосам Хайо, заправила за ухо выбившиеся пряди. Под другой рукой запротестовал прикрытый перчатками краб. – Все. Убрала. Что-то прицепилось, но не оставлять же. – Она коснулась лица Хайо. – Свечной воск и копоть жизни.

Хайо сглотнула пересохшим горлом:

– Благодарю.

– Не за что. – Авано убрала руку с краба и сжала ладонь Хайо в своих. С виду они были ровесницами, но болезненная худоба Укибаси сбивала с толку. Хайо показалось, что ее собеседницу как будто растянули – между печалью и отчаянием. – Будь осторожнее.

В сплетении рук, закрывающем пальцы от взгляда Волноходца, Авано торопливо произнесла на языке жестов харборсайн: «Помоги, пожалуйста. Мы нужны Волноходцу».

И отпустила Хайо.

– Китидзуру-сан, я так хотела посмотреть сегодняшнюю репетицию, но Мацубэй-сан говорит, что она уже окончена.

– Так и есть, – согласился Коусиро. – Но мне не нужны танцоры, чтобы показать уважаемой даме сольный номер, и Мацубэй знает, что я могу это сделать без подготовки.

Мацубэй погрозил ему пальцем:

– Смотри у меня.

– До скорой встречи, Хакай-сан, – тепло попрощалась Авано, когда Коусиро повел ее за собой. – Мы с тобой союзники в этом деле, я же видела.

– В каком? – крикнула вслед Хайо, но Авано только со смешком помахала ей перчатками.

Голубой крабик влез Укибаси на плечо. Он уставился на Хайо и не отводил взгляда, пока Авано не свернула за угол и не скрылась из виду.

Двадцать

巻物

Чтобы создать шикигами, фамильяр для духа, нужны сосуд и сам дух. На первом уровне в качестве сосуда можно использовать бумажную фигурку. Для духа – собственное дыхание.

В процессе создания внимательно сосредоточьтесь на желаемом.

ДОЧЕРЬ ТАЙРЫ

Шестой Адотворец

Тем вечером туман приглушил шумы Оногоро, но полицейские сирены звучали очень однозначно – как и голос Мансаку, вернувшегося из офиса шайки Охне и теперь стирающего в раковине свои пропитанные кровью носки.

– Это не моя! – сообщил он, когда Хайо и Нацуами вошли в квартиру. – Меня забрызгало.

Хайо решительно направилась к брату:

– Сядь. Я все сделаю.

– Я большой мальчик, уж кровищу отстираю.

– Мансаку, просто сядь. Нацуами, заваришь чаю?

– Конечно.

Нацуами засуетился. Мансаку отложил носки, вымыл руки, пригладил волосы и тяжело рухнул на стул у обеденного стола.

Потом достал откуда-то белую тубу, перевязанную соломенно-желтой нитью:

– У меня подарок от Полевицы.

– Не благодари. – Хайо налила в раковину холодной воды, сыпанула соли из принесенного Нацуами горшочка и оставила носки брата отмокать. – Ты цел?

– Шутишь? Можно подумать, кто-то меня хоть пальцем тронет, – фыркнул Мансаку, затем смягчился и протянул руки. – Но обнимашки не помешают.

Это Хайо обеспечила. Она обняла брата, заодно осмотрев на предмет повреждений, а Мансаку принялся рассказывать, что же случилось с гангстерами – точнее, кхм, «ссудодателями» – Охне.

С самого начала уже было ясно, что ребята Охне обречены. Никакие талисманы приватности, никакие наемные