Похоронное бюро «Хэйзел и Смит». Египетский переполох - Мария Сергеевна Руднева

Я находил ужасно несправедливым то, что не все могли позволить себе гроб. Разве этим не должна была озаботиться церковь? Или Королева? Такие мысли посещали меня каждый раз, когда мы опрокидывали гроб в могилу.

Тело Спайрса, закутанного только в саван, с гулким звуком приземлилось на дно шестифутовой ямы. Мы оттащили гроб в сторону, и я заметил, как вдова бедолаги проводила его тоскливым взглядом. С трудом заставив себя не смотреть на нее, я взял лопату и принялся закапывать могилу.

Валентайн работал лопатой с очень сердитым выражением лица, и я знал, что он думает о том же. Изначальная концепция общественного гроба предполагала, что он предназначается для самых низших слоев общества – пьяниц и бродяг, у которых ни гроша за душой. Но даже честно работающие лондонцы далеко не всегда могли позаботиться о своем посмертии. Вот все, что надо было знать о политике Лондонской похоронной компании.

Я встретился взглядом с Валентайном и вбил лопату в землю.

После чего подошел к вдове Спайрс.

– Простите, мэм… Я пришел предложить вам свои услуги.

Она мягко улыбнулась. У нее было усталое лицо, и, если бы жизнь меньше ее угнетала, ее можно было бы даже назвать красавицей.

– Это очень мило с вашей стороны, мистер Хэйзел. Но мы даже за то, что вы не оставите мужа без последней крыши над головой, не сможем вам заплатить…

Я упрямо мотнул головой и почти силой вручил ей визитку.

– Об этом не беспокойтесь. Я хотел предложить другое: у нас есть подписка на гроб. Вам надо будет вносить небольшую сумму денег, но в течение долгого срока. Тогда вы не окажетесь в такой ситуации.

– Я не уверена, что…

– Прошу вас, не отказывайтесь сразу. Уверен, что мы сможем что-то придумать. – Я улыбнулся ей. – Он очень просил вас жить и не скорбеть о нем. Но это лишь в вашей воле и ваших силах. Мне же позвольте сделать небольшую малость для вас, чтобы облегчить вашу смерть.

Она опустила глаза, благодарно улыбаясь, и спрятала визитку в карман платья.

Когда мы закончили работать, кладбище уже опустело.

– Вы настоящий человек, мистер Хэйзел, – растроганно сказал призрак Спайрса, в последний раз взмыв над могилой. – И вы, мистер Смит. Не каждому в последние часы встретятся такие гробовщики.

– Это наша работа, – откинув волосы со лба, сказал Валентайн.

Неожиданно подул ледяной ветер, пробирающий до костей. Рядом с призраком Спайрса появился еще один, у которого на месте сердца зияла дыра.

– Еще один! – взревел он. – Это проклятие! Мы прокляты! Нам никогда не найти дорогу к Богу! Все проклятый Дуат!

– Проклятый Дуат? – сначала я не понял, о чем он говорит.

Незнакомый призрак схватил Спайрса за грудки и простонал:

– Никогда ему не видать Господа! Ни ему, ни мне, ни всем невинно убиенным и тихо упокоившимся честным христианам!

– А поподробнее? – живо заинтересовался Валентайн. – У нас, знаете ли, некоторые клиенты прямо-таки рвутся в Дуат да на золотые поля.

– Сумасшедшие! – заламывая руки, взвыл призрак.

Для того, чтобы соответствовать стереотипным суевериям англичан, посещающих спиритические сеансы, ему не хватало только цепей, которыми он бы гремел. В остальном он не сильно отличался от описанного мистером Диккенсом привидения Марлоу.

– Послушайте! – Он развел руками над могилой Спайрса и замер на мгновение, перестав колебаться на ветру, и я смог его рассмотреть.

Призрак был стариком, судя по всему, из небедной семьи – умер он в добротном бархатном халате и ночном чепце, наверняка в собственной кровати, окруженной родственниками, любящими его или его наследство.

Взгляд у него был мрачный и колючий, но, если он действительно застрял на грани жизни и смерти, в его положение легко было войти. Я бы тоже наверняка был недоволен.

– Послушайте! – повторил он, вздымая руки к небу, точно актер театра «Глобус».

– Мы слушаем, – кашлянул в кулак Валентайн.

Глаза его откровенно смеялись. Спайрс же смотрел на старика шокированно и даже не делал попыток отправиться туда, куда ему теперь полагалось – прямой дорогой к Господу, как я надеялся.

– Послушайте! – в третий раз проголосил старик и, наконец, продвинулся дальше по реке своих мыслей. – Многие души сейчас оказались заперты, поскольку привычного пути для них больше не существует. Лихорадка, охватившая Англию, – это проклятие, что обрекает нас всех, невинных и не желающих иметь к этому ни малейшего отношения, – либо на вечные скитания на Земле, либо на проклятый Дуат! Не знаю, как вы, свежеумерший молодой человек, а я всю жизнь по воскресеньям распевал в придомовой церкви «Всемогущий боже, которому открыты все сердца…»[15]. Для чего? Чтобы меня заставили пахать какие-то там поля?

– У нас действительно были случаи, когда покойница мечтала попасть в Дуат, – проговорил я. – Я не располагаю информацией, получилось у нее или нет…

– Не получилось, не получилось! – ехидно сказал призрак старика. – В Дуат-то путь тоже закрыт! Только вот эти, зараженные, все твердят, что анкх найден, а стало быть, скоро ключ повернется в двери!

– Чем зараженные? – ошарашенно пробормотал Спайрс, уловивший в речи старика, кажется, только это.

– Лихорадкой египетской! – воскликнул старик. – Вот уж в самом деле десять казней обрушились на головы англичан.

– Смею надеяться, до десяти казней нам далеко[16], – покачал головой Валентайн. – А вы упомянули анкх…

– Да, эти сумасшедшие только о нем и твердят. Тут по ночам такой гомон стоит – видите ли, нам, христианам, все это не по нраву. А эти египтопомешанные все ждут, когда все полетит к Дьяволу в их золотой Дуат! Последнюю совесть потеряли, да впрочем, может, и не имели никогда, вкупе с остальными христианскими добродетелями. Тьфу, голову им задурили, вечной жизнью поманили, вот они и пошли, ну чисто овцы…

– А при чем тут вечная жизнь? – уточнил Валентайн.

– Так они ж культисты! – вскинул кустистые брови призрак. – У них один Осирис на уме, а того Осириса в свое время, говорят, воскресили. Вот и пошло у них убеждение, что если найти реликвию, которая откроет путь между этим, стало быть, Дуатом, и нашим миром земным, то тем, кто верует, Осирис даст вечную жизнь. Тьфу, ересь какая, говорить противно.

– Святый Господи… – пробормотал Спайрс и перекрестился.

Старик заметил это и усмехнулся.

– Да ты привыкай, тебе теперь долго на этом кладбище посмертием наслаждаться. Я, кстати, Джон Уильям Тертон, эсквайр.

– А я Уильям… Спайрс, – запинаясь, ответил Спайрс, и я подумал, что он в жизни так