Танец Клинков: Академия убийц - kv23 Иван

«Моя Школа, Школа Серебряного Клинка, учит совершенству одного удара. „Один клинок, один враг, одно мгновение" — наш девиз. Но ты… ты показала, что совершенство может быть в серии движений. В хореографии. В танце. Ты доказала, что красота и сила не исключают друг друга».

Анна молчала, изучая его. В его глазах не было насмешки. Только искренний интерес.

«Почему ты говоришь мне это?» — спросила она.

«Потому что я хочу учиться у тебя», — просто ответил Алексей. — «Позволь мне тренироваться с тобой. Изучать твой стиль. Взамен я научу тебя техникам Серебряного Клинка — техникам, которые не преподают за пределами нашей Гильдии».

Анна была ошеломлена. Гильдия Серебряного Клинка была закрытой, элитарной. Её члены никогда не просили обучения у посторонних, тем более у студентки третьего курса.

«Почему ты действительно хочешь этого?» — настойчиво спросила она.

Алексей посмотрел ей прямо в глаза. «Потому что ты делаешь то, что я никогда не мог. Ты соединяешь красоту и силу. В моей Школе мы жертвуем красотой ради эффективности. Мы верим, что украшательство делает нас слабее. Но ты доказала, что это ложная дихотомия. Твой танец не делает тебя слабой. Он делает тебя смертоносной».

Анна долго смотрела на него, взвешивая. Это могла быть ловушка. Способ проникнуть в её тренировки, украсть её техники. Но что-то в его взгляде говорило ей, что он искренен.

«Хорошо, — наконец сказала она. — Но я выбираю время и место. И если ты попытаешься предать меня…»

«Я клянусь честью семьи Романовых, — торжественно сказал Алексей. — Я не предам тебя».

Они пожали руки. Его хват был крепким, тёплым.

В другой части Академии, в закрытом конференц-зале, собрались преподаватели. Атмосфера была напряжённой.

Мастер Школы Кинжала, Леонид Острый, пожилой человек с седой бородой и холодными серыми глазами, стоял у доски. Его голос был резким, почти яростным:

«Она разрушает тысячелетние традиции! Балет — не боевое искусство! Это декоративное искусство для театра, для развлечения аристократов! Если Совет признает это Восьмой Школой, что будет дальше? Школа Пения? Школа Рисования?»

Он ударил кулаком по столу, заставив магические кристаллы на нём звякнуть.

«Наша Школа Кинжала потеряет учеников! Девушки захотят танцевать вместо того, чтобы учиться настоящему делу! Через поколение мы станем историей!»

Другие преподаватели молчали. Некоторые кивали в согласии. Другие выглядели задумчивыми.

Учитель Григорий, старый мастер Посоха, медленно встал.

«Леонид, — сказал он тихо. — Ты боишься. Я понимаю. Мы все боимся перемен. Но разве не так рождается прогресс? Школа Цепи когда-то была „искусством рабов". Теперь это одна из Семи. Школа Лука когда-то была „женской прихотью". Теперь это гордость Академии».

«Это другое! — огрызнулся Леонид. — Те Школы доказали свою ценность в настоящих битвах! Что доказала Теневая? Что она может красиво двигаться на арене?»

«Она спасла сорок семь детей от работорговцев, — спокойно напомнил Григорий. — Она победила мага второго ранга. Она создала новую технику, которую никто никогда не видел. Если это не доказательство…»

«Достаточно», — холодный голос прервал спор.

Директор Антон Громов стоял в дверях. Его лицо было непроницаемым, но его серые глаза горели.

«Совет примет решение о признании Восьмой Школы после финала турнира, — сказал он. — До тех пор мы наблюдаем. И оцениваем».

Он посмотрел на Григория. В этом взгляде было предупреждение.

«Но помните, — продолжил Громов. — Дочь предателя остаётся дочерью предателя. Славы недостаточно, чтобы смыть кровь».

Он развернулся и ушёл, оставляя за собой гробовую тишину.

В коридорах Академии появились новые неофициальные собрания. Группы молодых студентов, в основном первого и второго курсов, собирались в заброшенных залах и подвалах. Они пытались повторить движения Анны, комбинируя балетные па с техниками своих Школ.

Девушка по имени Катя, второкурсница Школы Кинжала, танцевала пируэт, её кинжалы вращались вместе с ней, создавая защитный барьер. Её движения были неуклюжими, нескоординированными, но идея была там.

«Ещё раз! — кричал её партнёр. — Ты почти поняла!»

В другом углу Академии мальчик пытался комбинировать балетный прыжок с ударом посохом. Он падал, поднимался, пытался снова.

Тайные «танцевальные кружки» рождались по всей Академии. Анна становилась не просто легендой. Она становилась движением.

Но в темных углах собирались и другие. Сергей Тёмный, окружённый своей группой, смотрел на молодых студентов с презрением.

«Эта выскочка разрушает порядок, — бормотал он. — Кто-то должен поставить её на место. Показать всем, что танцы — это цирк, а не боевое искусство».

Один из его товарищей, худой парень с крысиным лицом, спросил: «Что ты предлагаешь?»

Сергей усмехнулся. «Контракт. Я найду контракт, который она не сможет выполнить. И когда она провалится… все поймут, что она просто везучая девчонка, а не настоящий ассасин».

Вечером Анна вернулась в свою келью. Тело было измотано не от тренировок, а от постоянного внимания. Быть знаменитой оказалось намного тяжелее, чем она думала.

Она зажгла свечу и увидела конверт, лежащий на её постели. Почерк на нём был знакомым, любимым. Материнский.

Руки Анны дрожали, когда она открывала письмо.

«Моя дорогая Анечка,

Я видела турнир через магический кристалл. Весь город говорит о тебе. „Танцующая Смерть", „Создательница Восьмой Школы". Я так горжусь тобой, моя девочка. Твой отец был бы счастлив.

Но, Анечка, я боюсь. Слава в нашем мире — это опасность. Чем ярче ты светишь, тем больше врагов привлекаешь. Чем выше ты поднимаешься, тем больнее падать.

Береги себя. Доверяй своим друзьям. И помни: ты всегда можешь вернуться домой. Дом — это не место. Это люди, которые любят тебя.

Твоя любящая мама».

Анна читала письмо снова и снова, пока не размыла строки слезами. Она плакала впервые за долгое время. Не от боли. Не от страха. От тоски.

Она скучала по матери. Скучала по той простоте, когда она была просто Аней, не «Танцующей Смертью». Она хотела вернуться домой, прижаться к матери, почувствовать себя в безопасности.

Но она не могла. Не сейчас. Не пока не докажет невиновность отца. Не пока не создаст Восьмую Школу. Не пока не исполнит клятву.

Она аккуратно сложила письмо и спрятала его в секретный карман дневника отца. Вытерла слёзы. Встала.

«Я вернусь, мама, — подумала она. — Обещаю. Но сначала я должна закончить то, что начала».

Глубокой ночью Анна не могла уснуть. Она решила пойти в заброшенный балетный зал — их секретную базу, место, где всё начиналось.

Когда она открыла дверь, то замерла.

В центре зала, освещённая лунным светом, падающим через разбитые окна, стояла Виктория Ледяная.

Её платиновые волосы были распущены. Лицо было маской холодной ярости. В руке она держала своё ледяное копьё, которое испускало морозный пар.

«Теневая», — её голос был ядом.

Анна