Всё об Орсинии - Урсула К. Ле Гуин

Больше всего в эти минуты ей хотелось, чтобы прекрасная баронесса отошла от нее. Тогда это дурацкое смущение сразу пройдет! Вот уж никогда больше не станет она заговаривать с незнакомыми людьми!

Но баронесса, ласково улыбнувшись сопровождавшим ее молодым людям, кивнула им, точно отпуская от себя, и уселась рядом с Пьерой у камина в роскошное позолоченное кресло.

Пьера пришла в полное отчаяние и сидела, судорожно стиснув лежавшие на коленях руки.

– Мои дорогие родственники сегодня, по-моему, уже дважды возили меня по всему Айзнару из дома в дом, – промолвила баронесса и дружески, хотя и чуть лукаво, улыбнулась Пьере. – И между прочим, я давно уже мечтаю об одном: чтобы они оставили меня в покое и дали посидеть в тишине. Но вы себе даже не представляете, до чего мне приятно встретить кого-то из друзей Итале! Честно говоря, он мне очень нравится. Мы ведь знакомы с первого дня его пребывания в Красное, то есть по крайней мере год. И до чего же он изменился за это время!

– Да, он… а он?.. И как же?..

– Ах, ну вот, скажем, когда он впервые оказался у нас в доме, он был такой смешной… знаете, ужасно… скованный, и он все время был чем-то недоволен, все время всех в чем-то подозревал… Точно неопытный подросток. А теперь, должна сказать, он производит вполне достойное впечатление, причем не прилагая к этому ни малейших усилий.

Все-таки у нее был удивительно красивый голос, и она им отлично владела. Пьера внимала ей с восторгом и лишь застенчиво улыбалась в ответ на ее лукавые, шутливые, дружеские улыбки и довольно интимные намеки.

– Может быть, хоть вы мне расскажете наконец, – и баронесса выразительно посмотрела на свою юную собеседницу, – каков же в действительности отец Итале? Мне он представляется настоящим людоедом!

– Отец Итале?!

– Ну да! Хотелось бы мне знать… нет, мне действительно хотелось бы знать, каков тот человек, который способен лишить единственного сына наследства только потому, что мальчик захотел некоторое время пожить в столице, пользуясь всеми благами цивилизации! Чего он добивается, этот ужасный человек? Неужели они там, в горах, все такие? Я, к сожалению, никогда прежде не была знакома ни с кем из Монтайны. А мужчины ведь совершенно не могут ничего как следует рассказать или объяснить. Надеюсь, хоть вы сумеете на мои вопросы ответить. Скажите, у вас там у всех такой пылкий нрав, как у Итале?

Нет, эта красавица явно ее не дразнила и даже не думала над ней насмехаться. Напротив, она вела себя на редкость дружелюбно и спрашивала с искренним интересом. Все дело было в ней, Пьере! Это она всего лишь глупая провинциальная девчонка из монастырской школы, которая совершенно не умеет поддержать светскую беседу, да и знает, в общем-то, маловато!

– Я… не знаю, – пролепетала она.

– По-моему, Итале – самый страстный мужчина из всех, кого я знала. – Теперь баронесса Палюдескар говорила тихо и задумчиво. – Вот в чем, собственно, секрет его столь быстрого успеха. Будь он древним святым, верно, обращал бы в христианство целые народы!.. А вы знаете, что он уже сейчас чрезвычайно популярен в Красное?

– Нет, я этого не знала…

– Да-да! Видимо, любому из тех, кто знал его лишь в детстве, трудно в это поверить. Я просто не сомневаюсь, что вы, например, думаете сейчас: «Не может быть! Какая из него знаменитость! Ведь у него вечно были прыщи на физиономии, а еще недавно он таскал свою сестру за косы!» Мне так же трудно поверить, что многие из моих знакомых мальчишек стали советниками, судьями, радикалами и бог его знает кем еще… И приходится воспринимать их со всей серьезностью, графиня. Дело женщин – принимать мужчин всерьез. Иначе общество рассыплется: мужчины будут серьезно говорить между собой, а мы – смеяться… А впрочем, все это чепуха. Хотя, пожалуй, наш общий друг и в самом деле воспринимается некоторыми весьма важными людьми чересчур серьезно. Но вы мне не верите…

– О нет, нет, я верю, верю! – неловко пробормотала Пьера.

Ах, если б только ей совсем ничего не нужно было говорить, если б можно было только смотреть на баронессу и слушать ее, пытаясь понять: что же она все-таки хочет всем этим сказать? Хорошо бы она наконец перестала говорить об Итале! Эти речи чрезвычайно смущали Пьеру. Она потупилась и заметила выглядывавшую из-под подола вечернего платья изящную ножку баронессы в открытой серебряной туфельке. Пьера тут же поспешно спрятала свои ноги под юбку и еще больше смутилась. Однако что-то сказать было просто необходимо, и она промямлила:

– Я полагаю… им интересуются… из-за газеты…

– Из-за какой газеты? – с неожиданным раздражением переспросила баронесса. – Ах, вы имеете в виду его журнал? Да-да… Насколько я знаю, этот журнал уже довольно популярен. Нет, дело совсем не в журнале. Дело в том, что в моде сейчас сам Итале! То есть, конечно, не он лично, а его идеи. Хотя любопытно, а что… Впрочем, мы ведь теперь все такие патриоты!

– О да! Я понимаю, – сказала Пьера в отчаянии оттого, что совсем ничего не понимает.

Баронесса, очаровательно улыбаясь, рассказала какую-то историю об Итале; там упоминался некий Геллескар, и какой-то австрийский генерал, и Австрия; история закончилась смешно, и Пьере следовало рассмеяться, но она лишь улыбнулась и кивнула. У нее настолько пересохло в горле, что не было сил даже произнести краткое «да-да» и показать, что рассказ баронессы очень ее интересует и она внимательно ее слушает. Когда к ним подошел хозяин дома, Пьера посмотрела на него так, словно их разделяла бездонная пропасть; она невероятно завидовала сейчас спокойному и дружелюбному выражению его лица. Хозяин повел знакомить баронессу Палюдескар с Белейнинами, а потом вернулся к Пьере и присел с нею рядом на то же кресло, в котором только что сидела баронесса.

– Мне очень жаль, что я прервал вашу милую беседу, – сказал он в своей обычной чуть застенчивой и чуть мрачноватой манере. И Пьера поняла, что он, обратив внимание на ее несчастный вид, попросту спас ее, а сейчас старается спасти еще и ее гордость. Исполненная благодарности за столь простое и неожиданное проявление доброты, она сказала:

– Ах, я и слова ей в ответ вымолвить не смела… Она так прекрасна!..

– О да, – согласился Косте. – И к тому же она очень современная женщина.

Это была мягкая, но убийственная оценка провинциала, находящегося на своей территории и сознающего свои преимущества. Косте смотрел на Пьеру без улыбки; ее-то он принимал безусловно, считал ровней себе, разговаривал с ней доверительно и просто, и она сразу почувствовала, как восстанавливается и крепнет ее