Идеальный мир для Химеролога 5 - Олег Сапфир

— Заткнись и стреляй! — огрызнулся Валера. — Потом обсудим мою гениальность!

Кипяток бурлил, твари выли, автоматы грохотали, а сирены приближались, разрезая ночное небо тревожным воем.

Смена перестала быть томной.

Глава 12

Ветеринарная клиника «Добрый Доктор»

В кабинет ввалились трое.

Седой, Булат и Молчун выглядели так, будто их пережевали, а потом, решив, что на вкус они так себе, выплюнули обратно. Их новая тактическая форма, ещё недавно пахнувшая складом и свежей тканью, теперь представляла собой лохмотья, пропитанные канализационной жижей, копотью и чужеродной кровью.

За ними плелись их питомцы. Алабай Седого был похож на комок грязи с глазами. Змея Молчуна висела на шее хозяина безжизненным шлангом. А дикобраз Булата растерял половину иголок и выглядел как общипанная курица.

Виктор, сидевший за столом с чашкой кофе, поднял бровь.

— Я же вам сказал: когда наладите отношения и взаимодействие, только тогда выходить, — спокойно сказал он, разглядывая живописную группу.

Седой откашлялся в кулак и доложил:

— Мы уже всё наладили, командир.

Виктор искренне удивился. Он отставил чашку.

— Так быстро? Не может быть. Это процесс долгий, требующий терпения и…

— Наладили, — хрипло перебил его Булат. — Полный контакт. Абсолютное взаимопонимание.

— Да ладно? — Виктор прищурился. — Ну, расскажите, что вы там делали. А то вид у вас, прямо скажем, не героический.

Ветераны переглянулись. В их воспалённых и красных глазах промелькнули тени пережитого кошмара.

Седого накрыло воспоминание.

Темнота. Влажная, липкая, пахнущая метаном и предчувствием приближающейся смерти. Они бежали.

Сзади слышался грохот, будто за ними гнался товарный поезд. Но это был не поезд, а гигантский червь-камнеед, который решил, что три ветерана и их звери — отличная закуска.

Они неслись по коллектору, спотыкаясь об мусор. Алабай бежал рядом, и Седой впервые в жизни был благодарен псу не за то, что тот кого-то грызёт, а за то, что тот вовремя подставил спину, когда хозяин поскользнулся.

А потом был другой уровень. Там их встретили слизни. Огромные, кислотные твари, падающие с потолка.

Булат тогда прикрыл собой своего дикобраза, приняв удар слизи на бронежилет. Броня зашипела, но выдержала. Дикобраз в долгу не остался — он выстрелил иглами прямо в нападающих тварей, дав им секунду на то, чтобы нырнуть в боковой проход.

Потом они брели по какому-то грязному техническому отсеку, по пояс в воде. Зубы стучали от холода. Чтобы согреться, развели костёр из мусора, который проплывал мимо — пластиковых бутылок, обломков ящиков и чьих-то старых ботинок. Дым ел глаза, но давал хоть какое-то тепло.

Каким же издевательством показались им отчёты городских служб, которые наперебой трубили о контроле под землёй, ведь буквально перед вылазкой они слушали репортаж в новостях:

«…Имперская служба безопасности сообщает, что подземелья и катакомбы столицы находятся под полным контролем! Стражи проводят регулярные зачистки! Граждане могут спать спокойно, угрозы нет…»

— Безопасно, мать их… — прохрипел Молчун, пытаясь высушить над костром мокрые носки.

А потом они проголодались.

Еды не было. Сухпайки закончились.

— Смотрите, — Булат указал на пробегавшую мимо тварь, только отдалённо напоминающую привычную собаку.

Они поймали её. Зажарили на «пластиковом» костре. Запах стоял такой, что глаза слезились ещё сильнее. Но голод не тётка.

Они откусили по куску… И тут же дружно выплюнули. Мясо было горьким, как кожура грейпфрута, и жгло язык.

И вот тогда, сидя в грязи, голодные, холодные, сплёвывая горечь, они посмотрели на своих питомцев. Алабай положил голову на колени Седому. Змея обвилась вокруг руки Молчуна, грея его (или греясь об него). Дикобраз прижался к боку Булата.

В этот момент они поняли: они в одной лодке. И выберутся отсюда либо вместе, либо никто…

— Да так, — легкомысленно махнул рукой Седой, возвращаясь в реальность. — Немного зачистка затянулась… Прогулялись, посмотрели… гхм… достопримечательности. Ничего особенного.

Он попытался улыбнуться, но улыбка вышла кривой. Глаза оставались грустными и пустыми, как у человека, заглянувшего в бездну.

В этот момент Молчун, стоявший сбоку, громко чихнул.

— Апчхи!

Реакция была мгновенной.

Змея, висевшая у него на шее под курткой, молниеносно скользнула вниз, нырнула во внутренний карман разгрузки, достала оттуда помятый грязный платок и, держа его в пасти, протянула хозяину.

Молчун невозмутимо взял платок, высморкался и сунул обратно змее, которая тут же спрятала его в карман.

Алабай Седого, сидевший у ноги, поднял морду и отчётливо гавкнул:

— Гав-здрав!

Что явно означало «Будь здоров».

Дикобраз Булата тоже не остался в стороне. Он деловито подошёл к ноге Молчуна, выдернул из своей спины одну иглу и протянул её, как зубочистку. Мол, вдруг пригодится.

Виктор смотрел на это представление с явным интересом. Он медленно похлопал в ладоши.

— Вижу. Впечатляет. Для первого раза — просто отлично.

Он кивнул на дверь.

— Можете идти отдыхать. Вы заслужили. И да, передайте остальным, что я на днях зайду. Мы подберём химер для новой тройки. Они тоже отправятся туда. Сразу говорю: не забудьте сообщить им, что вы видели и с чем сталкивались. Чтобы у них было понимание, что их там ждёт. Но главное, не перестарайтесь с подробностями. Иначе вы одни сходили, а остальные откажутся.

Седой застыл.

— В смысле… откажутся? — не понял он. — А разве… можно было отказаться?

— Ну да. Я же никого не буду заставлять. Это дело добровольное. Я же не тиран.

Трое ветеранов переглянулись.

Можно было отказаться…

Они могли просто сказать «нет». И не лезть в этот ад.

Они молча развернулись и на ватных ногах вышли из клиники.

На улице светило солнце, но для них мир всё ещё был серым.

— Можно было отказаться… — прошептал Булат, глядя в пустоту.

В его памяти всплыл ещё один момент.

Они сидели в одном из вонючих коридоров, пытаясь разжевать жёсткую, как подошва, пещерную крысу. Горло драло от жажды. Им тогда безумно хотелось кофе. Горячего и сладкого кофе с молочком.

И тут дверь в стене рядом с ними открылась. Из проёма вышла Рядовая. Обезьяна была в чистеньком комбинезоне. В одной лапе она держала огромную катану, а в другой большой картонный стакан с дымящимся кофе. Сбоку даже было написано «Пушистый Латте».

Она остановилась. Посмотрела на грязных, измученных ветеранов, жующих крысу. Посмотрела на свой кофе. Сделала глоток, блаженно прикрыв глаза.

А потом просто прошла мимо, скрывшись в другом тоннеле, даже не предложив им глотка.

Это было самое жестокое испытание за всю их жизнь.

— Знаете, пацаны… — тихо сказал Седой, прерывая молчание. — А ведь мы стали сильнее.

Булат и Молчун переглянулись. Они посмотрели на своих зверей, которые жались