Темный охотник #11 - Андрей Розальев

Если вложить всю мою мощь, всю силу моего дара…

Одно моё слово, всего одно. Не уговаривать, нет. Сломать. Вывернуть наизнанку. Заставить его ползать, умолять, подписать капитуляцию, признаться во всех своих грехах прямо здесь, в прямом эфире, на весь мир.

«Давай, — шепнула Тёмная. — Он сам говорит о праве сильного. Так пусть познает, кто сильнее!»

Искушение стало сладким, почти невыносимым. Прекратить войну одним щелчком пальцев. Спасти миллионы жизней…

Я сжал кулаки так, что ногти впились в ладони. Девчонки оглянулись на меня, ведущие побледнели.

Усилием воли я спрятал ауру.

Нет.

Не так.

Да, право сильного. И да, я сильнее.

Но это тёмный путь, тот самый, от которого нас, тогда ещё юных Охотников, остерегали Старейшины. Очень легко поддаться соблазну, подчинить своей воле целый мир. А это неизбежно. Сегодня Япония, завтра ацтеки. Кто там ещё вякнет? Они, люди, или сами посадят меня на трон всего мира, или не оставят мне выбора, и мне придётся подмять этот мир под себя, просто чтобы защитить своих близких. Или даже просто опасаясь за своих близких.

Именно так и начинается этот путь во Тьму. С благих намерений. А потом оглянешься, а пути назад нет, а пройденный путь залит кровью и устлан трупами. Сперва ты просто хочешь защитить своих, а потом оказывается, что защищать их надо уже от тебя.

Плавали, знаем. Видел такое и не раз. Даже далеко за примерами ходить не надо — взять хотя бы Лагранжа.

Я выдохнул, загоняя Тьму обратно и посмотрел в глаза Мусасимару. Он, почувствовав мой взгляд, посмотрел на меня. И, видимо, что-то почувствовал, потому что вздрогнул.

Да, да, смотри. Ультиматум закончится, и я вернусь за твоими яйцами. Посмотрим, как ты тогда запоёшь.

ㅤ

Мусасимару, тряхнув головой, повернулся обратно к Голицыну. Даже чуть повернул голову, будто прислушиваясь к чему-то. И вдруг улыбнулся.

— Ты великодушен, Дмитрий, — заговорил он, глядя в глаза оппонента. — Ты предлагаешь мне отступить, чтобы «сохранить порядок» и жизни. Красивые слова. Но скажи, как ты собираешься гарантировать порядок на своих землях нам, если не можешь гарантировать его даже в одном городе?

— О чем ты? — напрягся Голицын.

— Арапахо, — с наслаждением произнес Мусасимару, откинувшись в кресле. — Город, который ты называешь своим успехом. Скажи, Дмитрий, если ты не в состоянии контролировать даже один город, который сам же недавно «освободил» — какое у тебя право диктовать условия Императору Японии? Ты слаб, сосед. У тебя горит дом, а ты приехал учить меня составлять икебану.

Голицын открыл было рот, чтобы ответить, — но тут…

Но тут у меня зазвонил телефон.

Все в студии посмотрели на меня так, будто я прилюдно снял штаны и решил справить нужду в вазу.

Я достал телефон и глянул на экран.

Габи.

Хм…

Если бы не слова про Арапахо, я бы, скорее всего, проигнорировал звонок. Но…

— Ответьте, Ваша Светлость, — будто читая мои мысли, улыбнулся Мусасимару. — Наверняка это очень важно.

Вот ведь сука…

Я нажал «принять».

— Слушаю, — нейтрально сказал я.

— Артём! Прости, я не знала, кому ещё звонить! Москва говорит, у нас достаточно людей, чтобы разбирались сами. Но…

В этот момент в трубке прозвучали выстрелы, достаточно громкие, чтобы их услышали все в студии.

— Как сообщает наш специальный корреспондент, — заговорила Хасэгава на японском, — прямо сейчас в Арапахо мятежники вышли на улицы и штурмуют здание мэрии…

На экране пошло прямое включение, и звуки выстрелов зазвучали уже не из моей трубки, а как будто прямо в студии. Торжествующий Мусасимару, напряжённо что-то соображающий Голицын…

Даже Разумовский, сволочь, язык в задницу засунул. Ох невовремя он решил на Габи понадеяться. Спрошу с него, за всё спрошу!

Мусасимару медленно перевел взгляд на меня, потом на Голицына. Его улыбка стала еще шире. Ему даже не нужно было ничего говорить. Вся наша риторика про «сильную Империю», про «гарантии безопасности», про «порядок» рассыпалась в прах под этот треск очередей из далёкого Арапахо.

Я посмотрел в глаза японцу и прислушался, что говорит Габи.

— Артём, пожалуйста, сделай что-нибудь!

— Сейчас всё решу, — ответил я сбросил звонок.

ㅤ

──────────

[5] Музыкальный трек этой главы: https://music.yandex.ru/track/3901972

Видео-приветствие Мусасимару в моём телеграм-канале: https://t. me/hc_dark_hunter

Глава 12

Кавалерия из-за гор

Мефистофель делает композитору предложение. Если Бетховен отдаст ему всю свою музыку, позволив Мефистофелю стереть её из памяти человечества, он вернёт ему душу. Бетховен ошеломлён. Он отчаянно хочет вернуть свою душу, но мысль о потере дела всей его жизни заставляет его колебаться. Мефистофель, чувствуя его замешательство, предлагает уйти на один час, прежде чем вернуться за ответом. Бетховен замечает, что стрелки часов теперь вращаются быстрее, чем обычно. Мефистофель на это замечает, что маэстро должен считать это последней милостью, потому что там, куда он отправится, они не вращаются вовсе.

(Либретто)

The things I have done, the places I’ve been

The cost of my dreams, the weight of my sins

And everything that I’ve gathered in life

Could it be lost… in this life

ㅤ

Beethoven’s Last Night, «What Is Eternal?» [6]

ㅤ