Темный охотник #11 - Андрей Розальев

В этот момент в наушнике щёлкнуло.

— Артём, кортеж Мусасимару подъехал. Ярик говорит, у него в ухе от них звенело, наверное, пытались управление Стражем перехватить.

ХА! И ещё раз ха! Да для этого как минимум божественное вмешательство потребовалось бы, и то только через мой труп! Так что флаг им в руки и барабан на шею, пусть пытаются.

Но, раз император прибыл, теперь эфир точно не сорвётся, за аппаратную можно уже не переживать.

— Кстати, раз уж речь зашла о той битве… — мы с Голицыным переглянулись, похоже, та же мысль пришла в голову и ему. — С нами ещё два её участника. Аня, Ариэль, прошу.

Хлоп! Девушки появились чуть позади меня, держась за руки и оставив в аппаратной только оседающий в воздухе пепел, который тут же истаял.

Одетые в парадные мундиры егерского корпуса, они смотрелись великолепно. Идеальная причёска, которую Ане сделала её фрейлина, и которую мы немного помяли перед выходом на военный совет, контрастировала с копной иссиня-чёрных волос Ариэль, уложенных в стиле «ветер в голове».

Операторы тут же поймали их в кадр. Хасэгава поспешно вскочила, Ватанабэ тоже нехотя поднялся.

— Ваши Высочества! Для нас огромная честь… — затараторила было японка.

Но тут со своего кресла поднялся Ямамото. Медленно. С достоинством. Жестом руки оборвал ведущую. И поклонился обеим — глубоко, по-японски, с уважением склонив голову.

— Для нас честь видеть вас в Токио, — обратился он к обеим девушкам сразу. — Япония в долгу перед вами.

Ведущие переглянулись. Генерал своим поступком спутал им все карты. Но… на этот раз я его не подталкивал. А значит — он сам, от чистого сердца. Да и аура у него, кстати, выровнялась, перестала мигать, как огни на новогодней ёлке.

Аня улыбнулась.

— Генерал, мы сделали то, что должны были. Как и вы всегда делаете то, что считаете правильным.

Молодец Анютка, так его! «То, что считаете правильным» — не то же самое, что «то, что правильно». Но и Ямамото хорош. Публично признать воинов, спасших его столицу — дорогого стоит. Даже Ватанабэ прикусил язык.

— Монстры не спрашивают, чью землю атаковать, — добавила Ариэль. — Мы тоже не выбираем, кого защищать. Просто делаем свою работу.

Уже ничему не удивляющиеся работники студии притараканили ещё два кресла и новые чайные наборы.

— Чернов, подвиньтесь, — неожиданно в наушнике прозвучал голос Разумовского. — Садитесь, как на картине.

И ещё раз ха! Картина, которую по мотивам этикетки пива «Четыре егеря» написала Нарена, и которая облетела, говорят, весь мир. Думаю, в Японии она тоже известна!

Я встал и сдвинул своё кресло в сторону от Голицына, а потом галантно помог девушкам сесть. Аню рядом с собой усадил, Ариэль — ближе к Голицыну.

Всё как на картине. Я, Аня, Ариэль. Только вместо четвёртого егеря — японской принцессы Махиро Таканаханы — в кресле сидел Русский Император. Который, впрочем, в ликвидации вормикса тоже не последнюю роль сыграл, хоть и заочно.

Я перехватил взгляд Ямамото. Он посмотрел на нас по очереди, задержал взгляд на Голицыне. Его губы чуть дрогнули в горькой усмешке. Он понял.

Да-да, генерал. Где ваша героиня? Вы её предали. А мы здесь.

В этот момент двери распахнулись.

— Его Величество Император Мусасимару! — объявил кто-то из коридора.

ㅤ

В студию вошёл не человек — танк.

Я ожидал увидеть того рыхлого толстяка-сумоиста из новостей, но реальность оказалась куда интереснее. Мусасимару с последнего своего появления на публике похудел, сбросил жирок, подтянулся и подкачался. И выглядел теперь весьма внушительно. Рост под два метра, плечи шириной с дверной проём. Одет он был броско, но стильно, с японским колоритом: чёрная накидка с жёсткими, будто накрахмаленными плечами, кимоно цвета тёмного золота и такие же, отливающие золотом, широкие штаны. На накидке горели две вышитые золотом хризантемы — императорский герб, который в свете студийных софитов было бы видно за километр.

А на поясе висел меч. Тати. Тяжёлый боевой меч, который в руках обычного человека смотрелся бы веслом, а у этого гиганта выглядел как заткнутый за пояс вакидзаси. И меч был только один. Никакого короткого клинка в пару, как у самураев. Спасибо Ватанабэ, он уже объяснил нам, что император выше сословий. Да и зачем сильному магу лишнее железо? Ему и этот-то меч нужен скорее как символ того, что он в любой момент может снести голову любому, кто усомнится в его праве.

Хотя… я присмотрелся к мечу астральным зрением.

Однако!

В меч кто-то подселил душу редкого, свирепого и крайне опасного морского хищника. Как русалка, только не миловидная девушка, а мордастая саблезубая тварь размером с синего кита. А эта конкретная, чья душа теперь жила в мече, ещё и успела прокачаться до второго, если не первого, класса. Такую раз на раз не каждый абсолют убить сможет — а здесь не просто убили, а пленили душу.

Это ни разу не церемониальный меч. Самый что ни на есть боевой. И усмирить вселённого в него хищника — нужна сила.

Но самое главное — душа самого императора. Уж не знаю, что за артефактами он обвешался под своим золотым кимоно, но я не смог заглянуть в его душу незаметно. Безусловно, взломать все эти побрякушки мне бы ничего не стоило, но это же невежливо. Если захват студии ещё как-то спустили на тормозах, то нападение на императора явно в дипломатический протокол не вписывается.

А у нас ведь не стоит задачи сделать его жертвой, объединив против нас всех японцев? Нет, не стоит. Значит, подсмотреть не получится.

Впрочем, я и без того видел — передо мной самое меньшее маг вне категорий. А скорее всего — давно абсолют вне каких-либо классификаций.

Ну что ж… Если Мусасимару хотел появиться эффектно — у него это получилось.

Хасэгава вскочила так резко, что чуть не опрокинула кресло. Ватанабэ следом. Оба склонились в самом глубоком поклоне — в пояс, склонив головы. Ямамото же, поднявшись с каменным лицом, склонился иначе, примерно наполовину, положив левую руку на рукоять катаны.

Кристина тоже поднялась и поклонилась, аккуратно, без пиетета, как рядовому барону, а не императору.

Мы четверо, разумеется, остались сидеть.

Мусасимару обошёл стол со стороны ведущих, спокойно похлопал Ямамото по плечу, прерывая его поклон и сел в свободное кресло.

И только после этого повернулся в нашу сторону, всем креслом, положив одну руку на стол.

— Здравствуй, Дмитрий, — спокойно кивнул