ОПЯТА (роман-зеркало для массового чтения) - Алексей Константинович Смирнов

они не достигли подвала. Там обстановка разительно изменилась: затхлый зиндан, каземат, пещера, выгребная яма - назовите, как вам больше понравится - надо же, Шекспир, раздавая названия своим пьесам, все знал наперед; очень просторное, слабо освещенное помещение с орудиями пыток, которые одни были развешаны по стенам, а другие уже валялись на полу, но, при поверхностном осмотре, целенаправленно не использовались.

В центре помещения торчал железный стул, прикованный к железной панели. Маленькая железная панель в земле, как "маленькая железная дверь в стене".

На стуле безропотно восседал Билланжи.

41. Идол (продолжение)

То, что перед ними сидел именно Билланжи, не вызывало ни малейших сомнений. Его злая, приметная зверью и людям красота никуда не исчезла. Брюшко, насколько можно было судить, не спало ни капли. Однако поначалу вошедшим - кроме, конечно, Артура-химика - показалось, что они созерцают древнего идола, которому поклонялись неизвестные этнографам кровожадные племена и временами - сами этнографы, неизвестные кровожадным племенам.

В помещении было душно, и все же слабый, едва ощутимый сквозняк проникал в пропитавшийся миазмами зиндан - так вот: ветерком этим не шевелило ни волоска на голове у сидящего, ни свободных одежд, которые будто окаменели.

- Они окаменели, так и есть - упредил Амбигуус-младший невысказанный вопрос. - Подойдите и потрогайте.

Мувин, удержав остальных, приблизился первым и прикоснулся к рукаву. Тот был твердый, как сталь.

- Как закалялась сталь, - невольно пробормотал полковник, воспитанный еще на советской литературе.

- Да, так она и закаляется, - удовлетворенно и с гордостью отозвался Амбигуус-младший.

Явился Севастьяныч, увидел, расплакался:

- Со мною он такого-то не делал...

"Старик явно впадает в маразм, - подумал студент. - Естественный процесс? Дефект клонирования? Или - неизбежный дефект многократного клонирования?"

Севастьяныч продолжал причитать:

- Опяты отпетые... креста на вас нет... это вам не семечки на ходу блякать....

Услышав последний неологизм, Артур Амбигуус-младший, очень быстро, как грибным отваром, пропитавшийся симпатией к Мувину ввиду обещанной карьеры, шепнул тому что-то, и участкового увели.

Гастрыч подошел к Билланжи, согнул свой узловатый палец и тому нанес сильнейший щелчок, от которого должно было загулять эхо. Палец отправился Гастрычу в рот на курс сосания, а звук получился совершенно тупым, как будто ударили в камень.

- Ну да, конечно, - выругал себя Гастрыч. - На любое поганое идолище у нас найдется толковое пидорище... Черт, мы же виагру, как вошь, возьмем к желтому ногтю пролетария-грибника...

- Скоро, Гастрыч, - решил попугать соседа недавний заложник, - надобность в мужиках отпадет. Виагра, не виагра... Игрек-хромосома постепенно разлагается.... А бабы уже друг от дружки рожают.

Гастрыч сел, тупо глядя на идола и пытаясь переварить только что услышанное известие.

- Как же это, - спросил он в недоумении. - Пробиркой?

- Именно.

- Торкают ею, что ли?

Что касается Извлекунова, то этот заглянул в широко раскрытые восточные глаза Билланжи, нажал на спелые яблоки, царапнул роговицы.

- Муляжи, - прошептал он восхищенно. - Натуральные макеты. Яблоки на снегу. Анатомички можно позакрывать.

- Подлинники, - обиделся младший Артур.

- Я и не спорю, - испугался окулист, думая, как ему завладеть лицензией на оптовые поставки таких вот глаз в институты и клиники. - "По праву первой брачной ночи, - решил он. - Интересно, а их вообще разрезать можно? Не скальпелем, так алмазом? Или придется бить молотком, как орехи, Щелкунчика вызывать? Выделять ему ставку, кабинет?"

Каменный хозяин взирал на покуда живых и незваных гостей свысока.

Полковнику Мувину, которого опять потянуло на мальчишескую, хулиганскую выходку, вдруг захотелось спихнуть его с кресла ногой. Но что, если тот развалится на манер античной статуи? Билланжи Безрукий, венерический вариант.

- И все же - как вам это удалось? - не выдержал он.

Младший Артур Амбигуус охотно рассказал обо всем, что с ним происходило, и временами его повествование напоминало выдержки из "Тысячи и одной ночи".

Сразу в машине Билланжи показал ему "кинжял": огромный, зубастый, с кровостоком-желобком.

- Вжик! - объяснил Билланжи. - Рэжет!

- Прекрати нервировать ученого, - недовольно велел Кардинал, принимая окончательное решение расстаться с маорийцем и заняться семейством Амбигуусов самостоятельно. - Терпила и так уже, небось, в штаны наложил. Хотя нет, - принюхался он. - Держит молодое очко!

Молодое очко Амбигууса сжималось и действительно содержало внутри пакетик с раздвоителем, уже переведенным в таблетированный формат. Тут было важно не ошибиться. Сейчас его подвергнут обыску: он это предвидел этот личный досмотр и заранее знал, что найденное в карманах сочтут фуфлом, зато как только полезут в излюбленное место и что-то надыбают, так сразу решат, что угодили в Эльдорадо или Калорадо. Еще один пакетик он припрятал в шевелюре, закрепив заколкой. Приманка, живец. Его, естественно, обнаружат первым и скажут: ага!

- Как баба ходишь, - презрительно заметил на это Билланжи. - Ты никакой не воин.

- Я и не претендую, - отозвался Артур.

В маорийце Билланжи все сильнее и ярче проступало нечто не очень родное, но отлично знакомое своими говором, интонациями, суждениями, замашками. Нечто, привычно изображавшееся в кепке системы "аэродром". Нечто, шлющее свое возбужденное последнее "прости" с подножки поезда из фильма "Сердца четырех", когда уже бегут титры. Прощание не вполне состоялось, а прощение - тем более.

Это было тем более странно, что Южное Полушарие землистой задницы, откуда - с полушария - был родом начальник охраны, в своем Северном Аналоге приближалось, ну скажем, к Британским островам или вообще какой-нибудь Исландии: чисто географически. А потому столь неожиданное и охотно свершившееся перенимание кавказских и среднеазиатских переговорных методов не могло не вызывать удивления.

Впрочем, известно, что в южных широтах - особенно в некоторых регионах - расцветает даже то, чего и в помине не было, если очень понравится. Если благоприятствует атмосфера - даже грибы.

И на камнях растут деревья.

- И не забывай, - шеф охраны буравил Артура Амбигууса-младшего замутившимися глазами. - Есть время сжать, и есть время разжать, и это процесс ритмический.

Кардинал похлопал студента по плечу:

- Он наш гость! - с напускной суровостью сказал он Билланжи. - Нельзя о деле так сразу, надо немножко кушать, выпивать... - было видно, что в точности те же манеры почему-то передались вдруг самому Кардиналу: на счастье, временно. Гипотетические камни прямо на глазах обрастали буйной субтропической растительностью.

Гостя не повезли немножко кушать и вовсе не дали пить; его сразу же приволокли в подвал, где тот попросил не приковывать его к стулу.

- Ты что -