ОПЯТА (роман-зеркало для массового чтения) - Алексей Константинович Смирнов

- Есть! - ковырнул старшина.

- А то и Эдгара По, - задумчиво продолжил полковник. - "Убийство на улице Морг!" Плюс "Украденное письмо" в структуре внештатного чтения!

- Служу Отечеству! Перечесть, увы, не могу. Не читал. И не имею в наличии.

Полковник Мувин, ожесточившись на последние слова, принял либеральное решение.

- Всех под домашний арест, - объявил он собравшимся.

- За что, товарищ полковник? - искренне обиделись милиционеры.

- За идиотство, - разъяснил Мувин. - Потому что к вам это не имело никакого отношения. Но теперь имеет. С вычетом из зарплаты и последующей проверкой на следы - я подчеркиваю: следы! - алкоголя. Под арест идут Амбигуусы, сын и отец, а также их сосед, гражданин Гастрыч, в квартиру которого мы сейчас перейдем. Это для вашей же безопасности, - обратился он к арестантам. - Перейдите в лабораторию, захватите с собой перекусить, удобрите оранжерею - предварительно. Наведите порядок, - приказал он, удостоверившись, что все фотографии сделаны. Не пытайтесь выходить наружу, я поставлю охрану. Ключи, - обратился он к Гастрычу.

Мувин почесал в коротко-стриженном, лакомом для окопных вшей и разрывных пуль затылке, после чего задумчиво предложил устроить здесь памятный бункер, штаб-квартиру. А в прочем смысле - съезжать поскорее.

- Мне надо перетереть с начальством, - он хитро, как зачастую умел, подмигнул и вернулся к обычной мимике. - Это не дело, когда пункт государственной важности оборачивается местом преступления, да и вообще расположен прямо в городе и в частной квартире. Надо бы вынести пункт за городскую черту...

Гастрыч нехотя, но послушно вручил Мувину ключ от квартиры, судорожно прикидывая, что бы такое там могло оставаться, что не удастся представить продуктом распада дублей. "Однако криминалистов он не вызвал, - удовлетворенно отметил Гастрыч.- Хотя и подумывал. Пригласил одного фотографа. Значит, с мелкими пятнами можно и проскочить..."

Кроме того, он бездумно боялся, что тронут его никому не нужную коллекцию дешевой посуды. У Гастрыча в собственности были, к примеру, чашка-дурашка, кружка-подружка, фляжка-миляшка и стакан-братан. Так уж устроен человек, и Гастрыч сильно нервничал из-за ерунды.

- Если обнаружится что-нибудь непонятное, мы пригласим вас отдельно, - предупредил полковник Мувин, поправляя галстук и принимая ключи от Амбигуусов. Внезапно с него слетел весь лоск. Он кинулся на Гастрыча с пронзительным визгом, метя в глаза двумя пальцами; перепонка между пальцами омертвела от напряжения:

- Колись! Колись, сука! Ты делал копию? Бабу приревновал? Мокрушничать приказал?...

- Нет-нет-нет, - закрестился сосед.

- Хорошо, - не прошло и секунды, как Мувин стал прежним, учтивым человеком. - Ждите нас. Сержант, будьте бдительны. В сортир - по одному. Учтите: они могут размножаться.

- Я тоже могу, - расцвел румяный сержант.

Артур Амбигуус-младший грыз ногти. Гастрыча увели, в прихожей прохаживался сержант, умевший размножаться.

- Батя! Зачем Эл-Эм нас мочит? Повязали столько людей! Уже известно во всех зонах, централах, на каждом этапе...

- Вот он и торопится опередить своих будущих сокамерников, - старший Амбигуус стоял у окна и барабанил пальцами по стеклу.

- Пап! А это не ты?

- Что - "не я"?

- Ну, раздвоился и пошел разбираться с мамкой.

- Нет, не я. У меня для этого было много лет, - вздохнул нарколог. - Как в анекдоте: сейчас бы уже вышел. С чистой совестью, да на свободу.

- И не я, - подхватил младший Амбигуус. - Она ж мне мамка. Тогда кто?

Наступила пауза.

- Папа, я начинаю догадываться, кто, - сказал студент. - Но очень смутно, и не пойму, почему это все. Неужели он такой трус?

- Ты просто переутомился, - Амбигуус-старший осторожно толкнул сына в грудь, опрокидывая на разоренную кушетку. - Кто трус? Потом приберем. Выспись, и все само собой разляжется по полочкам. Догадываться - это три четверти дела. Последняя - взять живым и с поличным.

44. Прожорливый Стерегущий

Младший Амбигуус отлично выспался, невзирая на то, что Стерегущий, оставленный в коридоре, чтобы перекрыть вентиль - скорее, в отличие от героев-матросов, стояк в оранжерее при случае неучтенной катастрофы - совершенно безобразно себя вел.

Он топал, харкал, бубнил какие-то невразумительные угрозы, метался к двери, заглядывал в сонное помещение, и ходил любоваться пятнами крови.

В конечном счете, одурев от скуки, он выпил на кухне декокту, раздвоился, пришел в восторг и сел близнецом, раскидав ноги, жрать сырые грибы прямо в оранжерее - по животному наитию, а вовсе не зная, что дело в них, и что сырье нуждается в дополнительной обработке.

Гастрыч, прикованный к стояку, смотрел на него и ржал, как Толкай, которого Тянут.

- Земеля! - говорил он Стерегущему, двуликому Янусу. - Ты че делаешь, дурик? Ты же кони двинешь! Здесь мудрость, пойми!

- Помалкивай, ты, - отзывались сержанты с набитыми ртами. - Дай сыроежек поесть, задержанный. Жалованье задерживают. А таких, как ты...

- Еще бы! - глумился Гастрыч, стараясь притупить и согреть свой желудочный холод: азот, сочившийся, доползавший из его квартиры по полу, которую в данную минуту досматривали; азот, проникавший в желудок-дубленку. - Куда вам еще жалованье! Вы поперек себя шире! Весь огород разорите!

Настоящий Стерегущий быстро смекнул, что дублеру можно и приказать. Это дело он любил несказанно.

- Нарежь ему в бубен, - велел он двойнику.

Тот шагнул прямо в поганки, однако нога у Гастрыча, оставшаяся на свободе, осталась и достаточно мобильной, чтобы разнести череп надвое.

Сержант, жуя, вскочил и потянулся за кобурой, но тут обратил внимание на все, что стало происходить с его убитым - и убитым-то не назовешь - напарником. Раздавленным - вот правильное слово.

Все поганки хлынули из его желудка обратно, на грядки, поближе к Гастрычу.

- Вот это дело, - хвалил его тот. - Взял бы лучше вон ту длинную палку и размешал.

На шум из оскверненной злодеянием спальни вышел Артур Амбигуус-старший и чуть не поскользнулся на расползавшихся останках.

- Дайте спокойно полежать, - сказал он жалобно.

- Так я и стараюсь, - огорчился Гастрыч. - Ты простыни сменил?

- Кажется... кажется, да, - пробормотал недавний нарколог.

- А ну, поворотись.

Старший Амбигуус повиновался. Слияние двух лун, кровавых; иня с янем, полумесяца и креста явственно отпечаталось на его несвежей рубашке.

- Все в порядке, - успокоил его Гастрыч. - Так и надо.

- Так и надо, - согласился Мувин, входя в квартиру. - Студент еще спит? Будите его. Что