Уходя, закройте двери - Екатерина Соболь

Тут на подоконник громко шмякнулась чайка. Посмотрела на нас, склонив голову набок, и даже в своей бездне грусти я не могла сопротивляться мысли, какая же она симпатяга.

– Хочешь погладить? – тихо спросил Антон, указав подбородком в сторону чайки. – Может, это тебя как-то… развеселит. Я пробовал, не куснула. Правда, может, всех остальных они кусают… Парней из Клана знатно пощипали.

Его предложение немного вывело меня из оцепенения. Когда я еще поглажу чайку? Антон встал и со стоном потянулся – спина затекла. Если он просидел на этой табуретке полдня, уже, небось, искривление позвоночника заработал. Так, стоп, он сидел рядом, а я была без сознания? Надеюсь, я хоть слюни не пускала… И не храпела. И не делала глупое лицо. Я заглянула под одеяло проверить, не голая ли я, но нет, я все в тех же спортивных штанах и футболке с кошкой.

Антон распахнул окно, и чайка припрыгала ближе к створке. За окном виднелся очередной двор-колодец.

– В квартиру не заходить, – строго сказал он. – И не кусаться.

Чайка, которая уже деловито направилась в комнату, нехотя замерла на месте. Надо же, понимает! Я подошла и опасливо протянула руку. Коснулась ее. Такая белоснежная спинка! Я осторожно погладила ее, и печаль немного разжала на мне тиски.

– Руки я потом вымою, – прошептала я. – Мало ли какие у тебя микробы. Но ты такая красивая!

– Лучше после комнаты Вадика руки вымой, мало ли какие микробы у него, – сказал Антон, наблюдая за движениями моей руки.

Потом протянул руку к птице, неловко наткнулся на мою руку, убрал ее и начал гладить чайку по голове. Та блаженствовала и не выказывала ни малейшего желания кусаться.

– Может, если бы та дверь открылась в лесу, ты бы повелевал ежами или белками, – тихо сказала я. – А в котокафе… Властелин котов – звучит круто.

– Ага, а сейчас я Антон Чайковский. Встречайте: балет «Чайкунчик».

Он, кажется, хотел меня насмешить. Я правда улыбнулась, и это придало мне сил сказать то, что надо было сказать.

– У меня… – начала я, пока так удобно было смотреть на чайку, а не на него. – У меня получилось. Я заставила Гудвина сжать снежинку. Но на него она не действует.

Антон вздохнул. Мы стояли совсем близко, и наши пальцы иногда все-таки встречались на чайке.

– Расскажешь, что еще там случилось?

Про отца – ни за что. Но хотелось, чтобы он понял, зачем я устроила тот погром.

– Он пытался заставить меня сжать снежинку, потому я и открыла те двери. Не хотела исчезать. Оно как-то… само.

Меня дрожь прошила, и Антон задел пальцами мою руку, на этот раз как будто специально. А потом негромко произнес две строчки, ритмично, как стихи:

– Не уходи смиренно в сумрак вечной тьмы. Пылает гнев на то, как гаснет смертный мир.

– Опять футуристы какие-нибудь?

– Нет, это Дилан Томас. Но там как раз типа… Типа про то, чтобы не умирать без борьбы. Так что разнесла там все и разнесла – на фиг этот дворец.

Я грустно усмехнулась. И это при его любви к старинным зданиям!

– Теперь ты рассказывай, – сказала я и наконец посмотрела на него. Антон сделал вид, что не понимает, о чем я. – Ты бы не стал раздавать свои драгоценные ключи просто так.

– Слушай, ты только в себя пришла, вся белая, мы вообще не могли тебя в чувство привести, я не…

Я убрала руку с чайки и всем телом развернулась к нему, показывая взглядом, что не буду все это слушать.

– Ладно! – выпалил Антон. – Клан опять начал выбрасывать людей за двери. Всех подряд, кого догонят, даже детей. Начал сразу после… Короче, сегодня. Мы с Вадиком все обсудили и договорились, что я останусь сторожить тебя, а он собрал оставшихся трюкачей, раздал им жвачки, и они закрыли все двери, какие нашли. – Он говорил сбивчиво, торопливо, я видела, что он бы орал от безнадежности и страха, если бы не держал себя в руках. – Клану труднее творить всю эту дрянь, если некуда тащить жертв, так? Правда, за это время открылась еще парочка дверей, а Клан же теперь сразу их видит, и они… Мы решаем проблему.

Решают! Проблема стояла прямо перед ним. Меня замутило. Послание Гудвина было кристально ясным. «Раз тебе дорог этот город, приходи ко мне, я дам тебе снежинку, и ты отсюда исчезнешь. Пока ты этого не сделаешь, я буду уничтожать всех, кого могу уничтожить». И я бы это сделала, но…

Гудвин не остановится, будет выкачивать из этого мира все, что может, пока не разрушит его до основания. Есть ли все эти люди в настоящем Петербурге? Я не знала фамилий остальных, но полгода искала Антона во всех соцсетях, изучила фотки всех Антонов его года рождения. Даже тех, которые живут не в Питере, даже тех, которые не указали фамилий. Его не было.

В прихожей щелкнул замок и распахнулась дверь. Антон даже не дернулся – кажется, узнал шаги вошедшего, а вот чайка всплеснула крыльями, почесала клювом перья и улетела.

– Антоха, давай еще ключи, – прошептал Вадик, приближаясь к комнате. Заглянул и сразу заговорил громче. – Ой, трюкачка, ты проснулась! Короче, Тоха, либо давай ключи, либо сам езжай, а я посторожу. Мы составили список адресов, где еще открыто. У нас уже сил и «закрывашек» не хватило.

Он сел на микротабуретку и с трагическим видом откинулся головой на стену.

– Чего там в городе? – спросил Антон.

Вадик ответил матерно и очень исчерпывающе. Антон подошел к жестяной коробке из-под печенья, стоявшей на письменном столе.

– Погоди, – сказала я и обхватила себя за бока.

Как же тут холодно! Антон коротко глянул на меня и, оставив коробку в покое, подошел к окну и закрыл его.

– Не трогай ключи, пригодятся еще, – сказала я, глотая слова от спешки. – Поехали, я все закрою.

– И не думай. Ты только что…

– Я поеду! – раздраженно крикнула я, сама от себя такого не ожидая, и поморщилась. – Простите. Короче, я… Я в порядке. Едем, Антон, ну, быстрее.

И я зашагала в прихожую, чувствуя, как противно дрожат ноги.

– Эй! Хоть поешьте! – крикнула Белла из кухни.

– Вадик, оставайся, чтоб я тебя по всему городу не искал, если что. – Антон торопливо натянул кроссовки. – Вдруг Гудвин все-таки пошлет сюда своих болванов искать Ромашку? Беллу прикроешь.

Вадик пришел с оберткой от вафель, обратная сторона которой была покрыта