Там, где кончается степь - Алексей Пинчук

В путь тронулся, допив чай и перевесив револьвер на пояс, благо риск встретить кого-то в диком лесу был минимальный. Судя по карте, никаких деревень в округе не было, а грибы можно собирать и в роще. Да и не сезон для грибов сейчас, если они вообще есть в этом мире.

Двигался быстрым шагом, иногда переходя на бег, если позволяла местность, и ворчал на то, что не оставил книги в таверне. Было бы легче. А так у меня в рюкзаке, как у истинного интеллигента, лежали десяток книг, второй револьвер с запасом патронов, да еды на день или два, не больше.

Стоило углубиться подальше в лес, как с ориентированием стало сложно, уж больно густые кроны деревьев смыкались над головой, не всегда позволяя найти солнце на небе. Но при этом лиственный лес был более просторным, не создавая совсем уж густых чащоб, и двигался я даже быстрее, чем рассчитывал.

В первый раз на привал остановился, когда совсем стемнело и идти стало невозможно. Ладно бы это был парк, где поваленные деревья быстро убирают, так нет же, сухостой валялся везде, вынуждая внимательно выбирать маршрут… Ну и возможность заблудиться и уйти не туда тоже присутствовала. А потому, в очередной раз едва не выколов глаз веткой, плюнул и, разведя костер, отмерил ровно половину припасов и принялся готовить ужин.

Спать укладывался с теми же удобствами, что и прежде, при свете костра нарубив веток. Только вот лапника в этот раз не было, а ветки лиственных пород даже сквозь кольчугу и плащ чувствовались как устройство для пыток, впиваясь в тело. Словно на редкой решетке пытался спать…

В итоге крутился на своей импровизированной лежанке не меньше часа, устраиваясь поудобнее и пытаясь найти позу, в которой мог бы уснуть…

– Кья! – Вопль, раздавшийся где-то в темноте, заставил подпрыгнуть с лежанки и распахнуть глаза, словно и не спал.

Где-то рядом раздалось шуршание, и ствол револьвера, который сам собой оказался у меня в руке, уставился в темноту. И словно в насмешку, такое же шуршание послышалось со стороны спины, заставив меня мгновенно развернуться.

– Да ну на хер! – тихо буркнул я себе под нос и, подобрав заготовленный с вечера сушняк, кинул его в костер, туда, где неспешно прогорала массивная лесина, которой должно было хватить на всю ночь.

Пламя разгорелось, давая больше света, вот только толку от этого было немного, поскольку видел я лишь небольшой клочок леса, все остальное терялось в непроглядной тьме.

– Кья! – снова заорал дурниной кто-то, и, дернувшись, я с размаху ударился об ветку, под которой стоял. Подпрыгнул, получается, от неожиданности и даже сам не заметил.

Ночной лес жил своей жизнью, отовсюду доносились звуки, шуршание, а один раз даже топот прозвучал где-то в отдалении, и, плюнув на все, я психанул и полез на дерево, под которым собирался спать.

Нет, на Земле бы я даже не почесался, только подкинул бы дров в костер, прекрасно зная, что человек – это вершина пищевой цепочки и все такое… Но в чужом мире я в этом был не слишком уверен, особенно после того гибрида крокодила с медведем.

Успокоился, поднявшись метра на три и устроившись поудобнее в переплетении ветвей, привязав себя на всякий случай к стволу дерева.

– Кья! – снова заорал кто-то, но я лишь вздрогнул, начиная привыкать к неизвестной голосистой твари.

И вдруг… Прямо на меня откуда-то из темноты смотрели два светящихся алым светом глаза. Причем находились эти глаза сверху, даже выше, чем я сейчас…

Снова револьвер оказался у меня в руке, даже раньше, чем я сообразил, что делаю, но в этот раз цель была четко видна, и оружие рявкнуло, гася эти страшные глаза навсегда. Что-то зашуршало по ветвям, падая, и, спустившись вниз, я осторожно пошел искать агрессора, подсвечивая себе путь горящей палкой, взятой из костра.

Честно говоря, фонарь из импровизированного факела был так себе, но на труп я наткнулся достаточно быстро и скривился от досады, стыдясь своего испуга. Потому что прямо передо мной лежала птица, чем-то похожая на сову, только побольше. Но все равно не настолько большая, чтобы угрожать человеку.

– Ну и хрен ли ты орала, дура? – вздохнул я и, подхватив нечаянную добычу, пошел обратно к костру. Не пропадать же добру?

Остаток ночи прошел спокойно, и я даже успел немного поспать, после того как попытался приготовить свою добычу на костре. Чтобы сэкономить припасы, да и отчасти, чтобы оправдаться перед собой за дурацкое недоразумение… Только вот все равно облажался, и мясо в итоге пришлось выкинуть, съев лишь немного. Уж больно жестким оно оказалось, да и на вкус было практически несъедобным. А потому я решил, что даже если оголодаю, когда кончатся припасы, то трижды подумаю, стоит ли есть такое.

Утро встретил невыспавшийся, с затекшими конечностями и уже привычно замерзший. А потому, спустившись вниз, занялся зарядкой, разогреваясь и разминая мышцы. Затем, закинув рюкзак на спину, быстро пошел дальше, не став даже разводить костер. Готовить все равно было нечего, припасов осталось на одну порцию жидкого супа, а терять время на то, чтобы попить пустой чай, не хотелось. Да и не было уже такой возможности, в этот раз действительно стоило поторопиться.

Росы, кстати, с утра тоже не было, хотя, может быть, под такой густой кроной ее и не должно было быть, но… Я прекрасно помнил уроки деда, который всегда говорил, что если утром нет росы, то днем будет дождь. А это не только мокрая одежда и грязь под ногами, это еще и тучи, за которыми не видно солнца, а значит, и ориентироваться будет невозможно. Надо было хоть компас изобрести, что ли…

С тревогой посматривая на небо, где уже начали появляться тучки, пока еще едва видимые в разрывах между кронами деревьев, я в который раз побежал, решив, что лучше уж выдохнуться сейчас, чем опоздать из-за того, что немного промедлил.

Бежалось не сказать, что легко, но при этом я не задыхался, как когда-то на Земле, все же омоложенный организм творил чудеса. Разве что проклятый рюкзак с драгоценными книжками изрядно мешал, но с этим приходилось мириться, иначе вообще вся вылазка зря прошла бы…

Дождь, поначалу мелкий, моросящий, пошел уже к обеду, и я, злобно шипя на выдохе, ускорился, стараясь пройти как можно дальше, пока с неба не хлынет ливень…

По мере того как дождь усиливался, приходилось замедляться все больше и больше, а потом и вовсе