Инженер Петра Великого 11 - Виктор Гросов

закрылись тяжелые двери, я подумал, что мы только что провернули одну из самых элегантных операций. Мы заставили потенциального врага смотреть сквозь пальцы на нашу подготовку к ней. И заплатили за это всего лишь чертежами вчерашнего дня. Ведь в моей голове уже рождались идеи приборов дня завтрашнего.

Воспоминания рассеялись. Я снова был здесь, на холодном перевале, один на один с суровой реальностью. Шесть тысяч наемников. Уже не горстка гвардейцев — целая армия. Но что с ней делать? Вопрос, не дававший покоя ни днем, ни ночью.

Вечером, в тесном штабном фургоне, я выложил свои соображения перед Петром. Орлов и Ушаков замерли у карты, готовые слушать.

— Государь, у нас три пути, — начал я без предисловий. — И, откровенно говоря, все три — паршивые.

Взяв уголек, я на чистом листе бумаги крупно начертил: «ОБОРОНА».

— Вариант первый, назовем его «Зимняя крепость». Стягиваем всех наемников в Женеву, превращаем город в неприступный бастион. Рвы, редуты, минные поля — полный комплект. Садимся в глухую осаду и ждем.

— Ждем чего? — нахмурился Петр.

— Пока царевич Алексей не соберет в России армию. Это самый надежный способ выиграть время — нашу главную задачу. Так мы можем продержаться долго. Шесть, а то и восемь месяцев.

— Сидеть в норе, покуда охотник не придет с собаками? — скривился Петр. — Не по мне. Что дальше?

— А дальше — минусы, — я перевернул лист. — Стратегия пассивная. Мы отдаем им инициативу. Они спокойно, без спешки, подтянут осадную артиллерию и начнут нас планомерно вскрывать. Рано или поздно кончится порох и провиант. Это не победа, а отсрочка казни.

Отложив первый лист, я взялся за второй. «ПРОРЫВ». Жирная стрела на бумаге указывала на восток.

— Вариант второй. Это которым мы бернцам рассказывали. Собираем все силы в один кулак. И бьем. Внезапно, яростно, в самом неожиданном месте. К примеру, через Баварию, в тыл австрийцам.

— Вот это по-нашему! — вскинулся Орлов. — Дать им бой!

— Именно, — кивнул я ему. — Шанс перехватить инициативу. Нанести болезненный удар. Вырваться из мешка. Однако, — мой взгляд остановился на Орлове, — риск колоссальный. Мы ставим на кон абсолютно все. В случае неудачи — теряем армию, машины, Государя. Билет в один конец. Даже если прорвемся, что потом? Длинный рейд по вражеским тылам без снабжения? Авантюра.

Отодвинув и этот лист, я взялся за последний.

— И наконец, «Осиное гнездо». Мы не сидим в Женеве, но и не уходим. Город — наша база. А армия, разбитая на мобильные отряды, начинает в горах партизанскую войну. Засады на перевалах, нападения на обозы, сожженные склады. Мы пытаемся изматывать армию врага, кусаем, доводим до бешенства.

— Прятаться по горам, как разбойники⁈ — фыркнул Петр. — Нападать на обозы⁈ Генерал, это не война! Это воровство!

— Это единственная война, которую мы можем себе позволить, Государь! — вздохнул я. — У них сто тысяч солдат. У нас будет шесть. В открытом поле нас просто сомнут. А в горах один наш швейцарец со «Шквалом» будет стоить десятка их лучших воинов. Самый эффективный способ заставить их стянуть сюда все силы.

— Но это… не по-царски! — прошептал Орлов.

— А сидеть в ловушке — по-царски? — не выдержал я.

Он замолчал, скосившись на задумчивого Государя.

— Этот путь, — я понизил голос, — тоже не ведет к победе. Это война на истощение. Мы можем выиграть десятки стычек, но проиграть кампанию. Рано или поздно наши ресурсы иссякнут.

Откинувшись на спинку стула, я обвел взглядом три листа. Три дороги в тупик. Оборона — медленная смерть. Атака — быстрая. Партизанщина — долгая и мучительная.

— Отличный выбор, — зло усмехнулся я. — Как в сказке: направо пойдешь — коня потеряешь, налево — голову сложишь.

В фургоне стало тихо. Каждый понимал мою правоту. Ни один из планов не давал ответа на главный вопрос: как победить? Как не просто выжить, а сломать врагу хребет? Мы снова уперлись в стену.

Мой взгляд скользил по карте, по горному массиву, похожему на смятый лист бумаги. Я пытался увидеть то, что упускал. Должен быть четвертый путь. Нестандартный, нелогичный, безумный. Тот, которого никто не ждет.

— А что, если… — я начал думать вслух, — не просто кусать их? А откусить что-то по-настоящему важное? Что у них здесь, в Альпах, самое уязвимое?

— Обозы, — буркнул молчавший в углу Меншиков.

Он в последнее время был оченьзадумчив.

— Обозы — тактика. Я говорю о стратегии, — мой взгляд снова впился в карту. Пути снабжения. Перевалы. Сен-Готард, Симплон, Бреннер… Артерии, по которым армия Савойского в Италии получала из Австрии подкрепления и припасы. Перерезать хотя бы одну…

— Мы не сможем их удержать, — тут же осадил меня Ушаков. — Захватим перевал — они пришлют корпус и выбьют нас.

Он был прав. Однако мысль уже работала в другом направлении. Не захватить. Уничтожить. Сделать непроходимым.

— Лавина, — пробормотал я, и слово это повисло в спертом воздухе фургона.

— Что? — не понял Петр.

— Искусственная лавина. Направленным взрывом мы можем обрушить на перевал тысячи тонн снега и скал. Завалить одну из главных артерий на несколько месяцев. Это парализует их снабжение, нанесет удар, от которого они не скоро оправятся.

В глазах Петра вспыхнул огонь. В этой идее был масштаб, который он ценил.

— Однако это не решает главной проблемы, — я тут же охладил его пыл. — Всего лишь отсрочка. Они найдут обходные пути. Нам нужно нечто большее. Нечто, что заставит их самих убраться отсюда. Что заставит Вену забыть о нас и заняться собственными делами. Как мы хотели провернуть во Франции с листовками. Но тогда нас время поджимало. Уверен сейчас у них тоже не спокойно. Может потому и не лезут к нам пока — своих проблем хватает.

Я смотрел на Австрию.

— А что, если… — я медленно поднял голову, встречая взгляды присутствующих. — Что, если мы дадим повод туркам? И возможность?

— Ты предлагаешь натравить на христиан басурман⁈ — в голосе Петра послышался неподдельный интерес.

— Я предлагаю напомнить Вене, что у них есть и другие враги, помимо нас, — уточнил я. — Мы могли бы поделиться с султаном… некоторыми нашими технологиями, как с бернцами. В обмен на их «активную обеспокоенность» на венгерской границе.

Идея была здравой — разжечь войну на другом конце Европы, чтобы спасти себя. Стать теми, кем нас и так уже объявили — союзниками османов. Предателями христианского мира.

Странный, далекий, ритмичный гул, идущий будто от самой земли, заставил нас переглянуться, оборвав спор на полуслове.

— Что это? — спросил Петр.

— Горное эхо, — неуверенно предположил Орлов. — Или ветер в скалах так гудит.

Однако ветер так не гудит. Шум нарастал, обретая плотность