Инженер Петра Великого 11 - Виктор Гросов

class="p1">В шатре воцарилась тишина. Ядовитые плоды идеологической войны уже всходили. Наши технологии внушали трепет, наше золото — соблазняло, но клеймо «антихристов» перевешивало.

— Так что же, опять тупик? — глухо спросил Пётр.

— Не совсем, — вмешался герцог Орлеанский. С ленивой грацией откинувшись на спинку стула, он тонко усмехнулся. — Оставьте Берн мне, господа. Вы пытаетесь говорить с этими торгашами на языке чести и веры, тогда как они понимают лишь язык выгоды и страха.

Он посмотрел на меня.

— Я предложу им стать хранителями мира на этой границе. Их доблестная армия окажется стражами собственного нейтралитета, который мы щедро оплатим. Они будут служить своему кантону, получая за это наше золото.

Пётр хмыкнул, оценив иезуитскую тонкость хода. Мы нанимали охрану, которая по совместительству становилась нашей армией.

— Сердца тут ни при чем, господа. Это будет чисто деловое соглашение, — заключил герцог. — Их выгода станет залогом их верности.

— Допустим, — сказал я. — Допустим, со швейцарцами вы договоритесь. Хотя остается главная проблема. — Я повел носом в сторону карты, где были отмечены альпийские перевалы. — Принц Савойский. Его армия уже на марше. Даже с двадцатью тысячами в открытом поле против его ста тысяч ветеранов у нас нет ни единого шанса. Он нас просто раздавит.

Герцог согласно кивнул, и его лицо стало серьезным.

— Согласен, генерал. Именно поэтому я и хотел идти на Париж — чтобы не встречаться с этим мясником в поле. Каков ваш план? Как вы собираетесь остановить лавину?

Он смотрел на меня с неподдельным интересом, как на фокусника, готового вытащить кролика из шляпы. Пётр и де Торси тоже замерли в ожидании.

— Я не собираюсь ее останавливать, — ответил я. — Я собираюсь направить на него другую.

Подойдя к карте, я взял уголек.

— Мы не будем ждать его в долине. Мы встретим его в горах. Вот здесь, — я обвел кружком перевал Сен-Бернар, — главная артерия, по которой пойдет его армия и, что важнее, его обозы. Идеальная ловушка.

— Засада? — спросил Пётр.

— Называть это засадой — неверно, Государь. В горах сейчас весна. Снег на вершинах тяжелый, мокрый, готовый сойти в любой миг. Ему нужно лишь немного помочь. Атаковать мы будем саму гору.

Я изложил им замысел — на грани безумия. Тайно, силами небольших диверсионных групп, заложить серию направленных зарядов в ключевых точках на склоне. Не просто взорвать, а создать резонансную волну, которая обрушит на ущелье сотни тысяч тонн снега, льда и скальной породы.

— А если снег не сойдет? — подал голос де Торси.

— Сойдет, господин маркиз, — ответил я. — Здесь нет чуда. Мы ударим по скальной породе под снегом, вызвав малое землетрясение. Остальное сделает природа. Перевал будет не просто завален. Дорога на протяжении нескольких верст исчезнет с лица земли. Мы похороним под этой массой его авангард, артиллерию, обозы. Мы парализуем его армию на месяцы, лишив снабжения и маневра. Мы нанесем ему удар, от которого он не оправится, удар, нанесенный самой природой.

Когда я закончил, в шатре стало так тихо. Петр смотрел на карту с суеверным ужасом и восторгом. В этой идее был тот самый нечеловеческий, стихийный масштаб, который так восхищал его натуру.

Герцог Орлеанский смотрел на меня с непроницаемым лицом.

— Генерал, — наконец произнес он непривычно тихо. — Вы… вы действительно можете это сделать?

— Можем, ваше высочество, — спокойно ответил я. — Это просто физика. Расчет и точное приложение силы.

Он медленно покачал головой.

— Нет, генерал. Физикой это не объяснить. Это… нечто иное.

Он не договорил, но я понял. В его глазах я превратился в того самого «барона-чернокнижника» из папской буллы.

Внезапно герцог рассмеялся — тихо, почти беззвучно.

— Генерал, а… ваша кофеварка, она не взорвется? — спросил он с абсолютно серьезным лицом.

Этот нелепый, мальчишеский вопрос разрядил обстановку. Я не сдержал улыбки. Слухи о «Аннушке» разошлись далеко, судя по всему.

— Только если залить в нее порох вместо воды, ваше высочество. Не советую.

Он кивнул, все еще улыбаясь, но взгляд его оставался серьезным. Разговор перешел в неформальное общение. Петр приглашал опробовать кофию. Но перед этим, он решил подвести итоги.

— Что ж, — Пётр постучал пальцем по столу, — раз уж мы решили воевать вместе, давайте определимся, как именно. Чтобы потом не было недомолвок.

Его взгляд не был направлен ни на кого конкретно, однако все в шатре поняли: начинаются торги. Расслабленная поза герцога Орлеанского мгновенно сменилась на собранную: он подался вперед. Де Торси и Остерман приготовились ловить каждое слово.

— Первое, — начал Пётр. — Деньги. Все доходы от мануфактуры, все расходы на наем и содержание армии, все трофеи — в один котел. Общую казну. Заведовать ей будут двое: мой казначей и человек от вашего высочества. Все сведения доступны, чтобы ни у кого не было соблазна запустить руку в общий карман.

Герцог кивнул. Жестко, но справедливо. Прозрачность финансов — основа доверия, особенно в союзе двух прожженных авантюристов.

— Второе. Командование, — Пётр посмотрел на меня. — Мой генерал Смирнов отвечает за всю войну ума и железа: оборона Женевы, работа мануфактур, бои в горах. Он — наш мозг и арсенал. Полевое командование объединенной армией возьмет на себя один из ваших генералов. Но! — он поднял палец. — Все ключевые решения — о начале наступления, о крупных операциях — принимаются только на общем военном совете.

— Где наши голоса будут равны, — тут же вставил герцог. — Я не могу сделать вас королем Франции, сир.

— Равны, — неожиданно легко согласился Пётр. — И третье. Наш уговор дороже денег, но моя держава мне дороже любого уговора. Ежели учую, что ты задумал крутить хвостом да вилять в свою пользу, — пеняй на себя.

Герцог выслушал, не перебивая, с непроницаемым лицом.

— Условия жесткие, сир, — произнес он. — Но я их принимаю. У меня, в свою очередь, тоже есть несколько встречных. Первое: немедленное начало. Ваши инженеры должны отправиться в Тулон не позже чем через неделю. Мои верфи простаивают, а время — наш главный враг. Второе: публичная поддержка. В течение недели вы должны выпустить манифест, в котором признаете меня единственным законным регентом Франции. Этот манифест должен быть отпечатан на станках вашего генерала и распространен по всей Европе. И я хотел бы не раз воспользоваться этим прибором по созданию листов. И третье, — закончил он, — без секретов друг от друга.

Пётр бросил взгляд в мою сторону. Я едва заметно кивнул — все его условия логичны. Сделка, где каждый получал жизненно необходимое. Принял, даже не моргнув. Либо он отчаянный игрок, либо у него в рукаве еще один козырь. Нужно будет приставить к нему людей Ушакова. Просто