Инженер Петра Великого 11 - Виктор Гросов

— По рукам, — сказал Пётр.

Они поднялись. Герцог Орлеанский и император Всероссийский. В полумраке походного шатра, в сердце враждебной Европы, скрепили рукопожатием союз, которому не было аналогов в истории.

Из шатра они вышли вместе, когда длинные тени от гор уже наползали на долину. На глазах у двух армий, русской и французской, два лидера снова скрепили руки. Простое приветствие превратилось в символ — рождение самого странного и взрывоопасного союза в Европе.

Не оборачиваясь, герцог отдал короткий приказ Монтескьё. Тот кивнул, и через мгновение по рядам французской кавалерии пронеслась команда готовиться к входу в город.

— Готовить лагерь к приему союзников! — рявкнул Пётр своим офицерам. — И выкатить бочки с вином! Сегодня гуляем!

Меншиков и остальная свита, наблюдавшие за этой сценой издалека, смотрели в полном недоумении. Их мир перевернулся. Враги, с которыми они готовились биться насмерть, вдруг стали друзьями.

Чуть в стороне я смотрел, как первые отряды французских драгун медленно, с опаской, начинают смешиваться с нашими хмурыми преображенцами. Рядом со мной возник молодой Монтескьё. Он тоже смотрел на это немыслимое зрелище.

— Похоже, господин генерал, — тихо произнес он с явной иронией, — мы только что перекроили карту Европы.

Я перевел взгляд с этой суетливой картины на неподвижные, величественные Альпы, где нам скоро предстояло воевать.

— Боюсь, барон, — мрачно ответил я, — мы ее только что подожгли с двух концов.

Глава 19

С того дня, как в город вошли десять тысяч солдат герцога, Женева потеряла свой привычный ритм. Стук молоточков в квартале часовщиков теперь тонул в мерном грохоте сапог по брусчатке. Запах свежего хлеба вытесняла едкая вонь нечистот из наскоро устроенных казарм. Привычный шум города сменился.

Первый же военный совет в наскоро оборудованном штабе в ратуше показал всю хрупкость нашей конструкции. Разложив на столе карты, я начал излагать свой план «Альпийской крепости» — системы обороны, превращающей Женеву и окрестные перевалы в неприступный укрепрайон. Герцог слушал внимательно, его ум мгновенно схватывал суть инженерных и тактических решений.

— Превосходно, генерал, — произнес он, когда я закончил. — Вы предлагаете нам запереть Савойского в горах, лишив его снабжения. Мне нравится.

Я ждал реакции Петра, внутренне готовясь к очередной вспышке его неуемной энергии, к требованиям немедленно «пощупать австрияков». Государь, выводивший на полях документа виселицы, поднял голову.

— Хорошо, — отложив перо, коротко бросил он. — План дельный. За дело, генерал.

И всё. Ни споров, ни крика. Вместо этого он молча встал, подошел к окну и уставился на площадь, где шла муштра.

— Мое дело — царствовать, — произнес он, не оборачиваясь. — Твое, генерал, — воевать. Разбирайтесь.

Хитро. Одним движением отстраниться, свалив всю ответственность на меня, а самому остаться над схваткой. Победа станет его триумфом, а вот за провал ответит генерал Смирнов. Управленческая модель «кнут без пряника». Я покосился на Меншикова. В последнее время он сам на себя не похож.

Герцог тут же приступил к своей части уговора.

— Барон, — обратился он к Монтескьё, — берите господина Остермана, золото и отправляйтесь в Берн. Объясните этим медведям, что на их мед напали пчелы, и мы готовы щедро заплатить за услуги хорошего пасечника.

Два мастера теневой дипломатии, Монтескьё и Остерман, понимающе переглянулись и отбыли, оставив нас с герцогом разбираться с делами военными. И первая же пороховая бочка рванула в тот же день.

На плацу, превращенном в поле битвы, назревал конфликт. Назначенный герцогом полевой командир, генерал Франсуа-Мари де Брольи, решил навести во вверенных ему войсках «истинный французский порядок». Начал он, разумеется, с моих преображенцев.

— Что это за медвежий танец⁈ — ревел он, носясь перед строем. — Носок тянуть! Ружье к плечу — единым движением! Раз-два-три! Вы солдаты короля или портовые грузчики⁈

Стоявший рядом Орлов мрачнел с каждой секундой. Наши ребята, привыкшие к моему принципу «максимальная эффективность при минимуме затрат», откровенно не понимали, зачем тратить часы на эту балетную муштру, когда нужно учиться стрелять быстро и бегать долго. Терпение лопнуло, когда один из французских сержантов ударил плашмя палашом по спине молодого гренадера за недостаточную «ровность». Русский парень, не раздумывая, развернулся и врезал сержанту в челюсть, отправив того в нокают. Через секунду плац превратился в кипящий котел.

На плац мы с Петром прибыли одновременно. Перед нами кипела настоящая свалка: сбившись в плотную группу, мои гвардейцы огрызались от наседавших французских мушкетеров. Над этим хаосом метался красный от ярости де Брольи, размахивая шпагой.

— Государь, это неслыханно! — бросился он к Петру. — Ваши солдаты — дикари! Они не подчиняются приказам!

Не проронив ни слова, Пётр прошел сквозь толпу, расступившуюся перед ним, как вода перед ледоколом. Подойдя к своим, он окинул их тяжелым взглядом.

— Кто начал?

— Он, Государь, — гренадер, тот, что ударил первым, ткнул пальцем в потиравшего челюсть сержанта. — Зазря ударил. Не по-солдатски.

Пётр повернулся к де Брольи.

— Моих солдат, генерал, бьют только два человека, — произнес он тихо, но его услышал весь плац. — Я. И враг. Вы к ним не относитесь.

Француз побледнел. Слова государя прозвучали как прямое оскорбление.

— Но дисциплина… устав… — пролепетал он.

— К черту ваш устав, если он для парадов, а не для боя, — отрезал Пётр. Тут в его глазах блеснули знакомые искорки — кажется, он нашел выход. — А впрочем… давай проверим на деле, чей подход лучше.

Через час на краю поля выстроились два взвода. С одной стороны — французские гренадеры, рослые, как на подбор, в сверкающих киверах, само совершенство строевой выправки. С другой — мои преображенцы, коренастые, хмурые, в своих простых зеленых мундирах.

— Условия простые, — объявил Пётр, ставший распорядителем этого странного состязания. — Верста до того холма. Там — мишени. Поразить все. И бегом обратно. Кто первый — тот и прав.

Де Брольи снисходительно улыбнулся. Его солдаты были натренированы на линейную тактику, но бегать, он был уверен, умеют не хуже этих варваров.

По сигналу оба взвода рванули с места. Французы бежали красиво, почти нога в ногу, стройной линией, — чистая эстетика строя, но и лишние энергозатраты. Мои же неслись как разномастное стадо, где каждый выбирал оптимальный для себя темп. Хаос, который эффективнее порядка. Надо будет подумать, как это формализовать. На стрельбище разница стала еще очевиднее. Французы действовали по уставу: команды, залпы, перезарядка. Мои же работали как слаженный механизм, где каждый стрелял, как только был готов, не дожидаясь соседа, но распределив секторы обстрела. Грохот стоял неровный, зато мишени падали одна за другой.

На обратном пути французы уже едва волочили ноги. А