Испытание огнем - Август Туманов

сделал шаг к бандитам, и высокий попятился, едва не споткнувшись. — Тогда между нами всё опять ровно. Никаких вопросов. Живёте дальше, как жили. Или… — Он замолчал, зловещая улыбка стала чуть шире, а глаза по —звериному сузились. — Или у вас есть возражения? А может быть вопросики? Готов услышать. Говорите, я весь внимание.

Высокий замотал головой так, будто его током ударили. Шрам на щеке покраснел, пот блестел на висках, рубашка прилипла к груди.

— Нет — нет, всё чётенько, Алексей Викторович, — затараторил он, голос подрагивал, как у первохода на первом допросе. — Забыли уже, клянусь! Нина эта, Семёновна, да хоть сто лет пусть живёт, нам пох… в смысле, не наше дело! Никаких претензий, никаких долгов, всё чисто. Мы ж не идиоты, чтобы с вами спорить, вы ж знаете. Всё, точка, не вышла схемка — закрыли темку, как будто её и не было. Скажи, братан? — Он пихнул борца локтем, чуть не сбив его с ног.

Тот сглотнул, его шея напряглась, как канат. Он кивнул, теребя галстук, который уже походил на тряпку.

— Без вопросов на, — буркнул он севшим голосом. — Всё чётко, как вы сказали на. Бабка эта… ну, не наша забота, и точка на. Пусть живёт, нам без разницы. И Стас ваш… ну, мы без претензий, короче на. Мы ж не против на, Алексей Викторович, вы ж в курсе на. Просто за порядком смотрим, долю имеем с темы, а раз так на — всё ровно, всё по-людски на. — Он попытался хмыкнуть, но звук вышел совершенно не уверенным.

Я смотрел на них и думал: вот оно. Лёха заставил их прогнуться буквально парой слов. Да кто же ты теперь, Лёха? Почему от тебя веет чем-то, от чего хочется держать руку на монтировке? Метка молчала, но жар в груди нарастал, словно что-то внутри знало больше, чем я. Никак нетерпеливо переступал лапами, стоя рядом со мной. Я бросил взгляд на бородачей. Первый сжал папку так сильно, что костяшки его пальцев в миг стали белыми, а кольцо потускнело, как угасающий уголь. Второй щурил свои кошачьи глаза, и татуировка на его шее — пламя — будто пульсировала. Они определённо не собирались отступать.

Роман скулил за машиной: «Стас, я не хотел… Они сказали, все долги мои спишут… Слышь, я не подписывался на это!» Я взглянул на его ожог и понял — он продал меня не за деньги, а от страха.

И тут я заметил движение. Риелторы, стоявшие на втором плане, после такого поворота разговора, зашевелились. Первый недовольно нахмурился. Второй начал оглядываться по сторонам и направился к машинам. Его коллега шагнул в сторону, достал телефон, прижал его к уху и заговорил тихо, но ветер донёс до меня обрывки слов: «…не по плану…всё не так... сейчас, да». Он закончил, кивнул чему-то, сунул телефон в карман и выпрямился.

Второй риелтор тем временем подошёл к массовке в чёрном, что стояли у микроавтобусов. Их было человек десять, тени под капюшонами скрывали лица. Он что-то шептал им, тыкал пальцем в разные стороны, потом кивнул первому бородачу, словно всё решено. В этот момент я почувствовал холод в затылке, будто Морозко дыхнул мне в шею. Никак фыркнул, хвост пару раз дёрнулся.

Первый бородатый модник шагнул к бандитам, второй встал рядом, скрестив руки. Их тени на земле в последних лучах закатного солнца казались длиннее. Высокий уголовник обернулся. Крепкий отступил на шаг, будто готовясь разбежаться. Алексей не двинулся, только слегка улыбнулся — уголки губ дрогнули, следя глазами за передвижениями. Он смотрел, как будто знал, что будет дальше, и это пугало меня больше, чем все риелторы этого города.

— Нам нужна старуха, — начал первый бородач, его голос звучал напористо. — Нина эта ваша Семёновна, как договаривались. С вами было решено — квартира ваша, бабка наша. Деньги — нам не интересны. Нам нужна старуха. — Он сделал паузу, глядя на высокого. — Мы договорились. Вы взялись решить вопрос, но вместо этого тянете время, мнёте языками. Вы не забыли, с кем работаете?

Высокий кашлянул, вытер пот со лба, его шрам дёрнулся, будто живой. Он нервно ощерился.

— Следи за языком, штрих. — Высокий угрожающе оскалился, его шрам дёрнулся. — Мы вам другую старуху найдём, получше и посочнее. Делов—то. Мы слово держим.

— Две бабки вам будут! — кряжистый рявкнул, кулаки сжаты. — Да я сам их притащу, только не трынди про костры! Задолбали ваши проповеди!

Кряжистый шагнул вперёд, его шея покраснела. Кажется, он пытался добавить веса словам напарника, его громадные кулаки сжимались и разжимались .

— Да точно на, — прогундосил он, опять теребя галстук — Через пару дней будет вам другая старуха. И плюс дед, как компенсация. За нами не заржавеет…

Я, в которой раз за вечер, крепко сжал кулаки. Нина Семёновна — не ваша добыча, мрази. Они говорили о ней и других старушках как о куске мяса, и я чувствовал, что ярость кипит в горле. Опять захотел влезть, заорать, но Никак ткнулся холодным мокрым носом в ногу. Успокаивает меня... или предупреждает. Я взглянул на него - он снова неотрывно следил глазами за риелторами.

Первый бородач поднял руку ладонью вперёд. Потом заговорил снова, и каждое слово падало, как камень.

— Хватит, — сказал он, голос стал ниже, он почти рычал. — Вы не смогли решить простой вопрос. Это ваша слабость. Наше Братство не будет ждать, пока вы наиграетесь в свои понятия. Мы разберёмся сами. — Он сделал паузу, его глаза сузились, как у змеи. — В ваших услугах мы больше не нуждаемся. Крыша? — Он сплюнул, и слюна зашипела на щебне, как на углях. — Нам больше не нужна ваша крыша. И мы не прогнёмся под всяких модников, которые думают, что всё решают. — Он кивнул на Алексея, но не посмотрел на него, будто боялся.

Алексей стоял неподвижно, словно вылепленная из гипса статуя. Его улыбка стала чуть шире, но глаза не изменили своего холодного выражения. Он стоял, не шевелясь, и, казалось даже не моргая, что пугало меня больше, чем слова риелтора. Лёха, кем ты стал? Кажется, ты пугаешь и меня тоже.

Я вспомнил, как он тащил меня из пьяной