Тяжёлая реальность. Флибустьер - Хайдарали Мирзоевич Усманов

гордость, что держала эльфиек. А бывшая капитан, изломанная, но всё ещё гордая, впервые посмотрела на него не как на пленителя, а как на того, кому придётся либо подчиниться полностью, либо умереть.

Картинка, которая возникла в ангаре сразу после разоблачения, была формально простой – хрупкая эльфийка в рваном мундире, ошейник на шее, взгляд, в котором смешалось всё – гордость, страх, расчёт. Но внутри этого взгляда билась ещё одна история. Как она теперь будет сохранять лицо перед теми, кого когда-то вела за собой, и как, вопреки всему, попытается выжать из новой роли хоть немного контроля.

Она сначала молчала. Вокруг же всё ещё раздавался шёпот, укорачивающийся, как дыхания… Где-то можно было расслышать даже подавленные рыдания. Ариэль Сайланн дали слово по старой форме. И она взяла его, потому что знала, что публичное молчание сейчас стоит дороже, чем громкая и пафосная речь. Но, после воздействия ошейника, её голос выходил тонким, хотя и ровным. В нём чувствовалась отработанная интонация командной речи. Вот только в ней уже не было прежней уверенности:

– Я… прошу прощения. Я принесу пользу. Я помогу.

Это была не искренняя покорность. Это был очередной расчёт. Она понимала, что если сейчас она не удержит хотя бы часть симпатий и доверия, то её судьба станет ещё жестче. И потому первые её шаги были театральны и прагматичны одновременно.

В присутствии всех бывший капитан превращался в образ, который они узнают. Строгая, сдержанная, берущая на себя вину. Поэтому она и устроила короткую, но эффектную сцену покаяния. Хрипло произносила слова о том, что её ошибки стоили членам её собственного экипажа слишком дорого… Что она “оплатила” это потерями… И что теперь её долг – минимизировать вред… Для части экипажа это сработало – привычные ритуалы власти действуют даже на тех, кто уже сломлен. Эльфийки, уставшие и напуганные, были готовы схватиться за знакомые символы. Чужая покорность казалась им меньшим злом, чем хаос, в который они попали.

И как только ей дали возможность снова распоряжаться, Ариэль Сайланн начала использовать оставшиеся рычаги, чтобы защитить тех, кто ей всё ещё был дорог. Хотя бы сравнительно. Это не громкие героические поступки – это мелочь, и в ней была её сила. Она распределяла своих “людей” по задачам так, чтобы самые молодые и “сырые” не попали в самые тяжёлые смены под открытой пустотой космического пространства. И на поверхности разобранного корпуса их корабля. Она ставила техников-девушек на посты, где можно работать в тёплом ангаре, а не таскать тяжести к тайникам. Эти распределения выглядели как обычный менеджмент, но для нескольких эльфиек это всё означало лишний день жизни.

Это же – её первая тактика выживания. Под видом "оптимизации работ" она создавала небольшие “оазисы выживания” даже внутри руин.

Сама Ариэль Сайланн понимала, что открыто саботировать Кирилла или искать оружие было бы просто бессмысленно. Ошейник раба на её собственной шее просто не даст воли в решении таких вопросов. Но разум у неё ещё был жив, и она начала действовать хитрее. Записывала в рабочие журналы “ошибочные” пометки… Прятала в бюрократических строках крошечные подсказки для тех, кто умеет читать между строк… Это не был явный вызов. Это была пресмыкающаяся сеть, и в ней могли спастись тех, кто ещё не полностью сломлены.

Её главной идеей было желание использовать официальные логи как средство передачи информации. В отчётах она описывала "повторяющиеся помехи на третьем – седьмом каналах", и те, кто знал – читал в этом предупреждение:

“Не проверяйте это место ночью.”

Или:

“Закупорить шлюз на стояке до девяти часов.”

Это была намеренная игра с языком, где каждое слово было тонко завязано на прежние процедуры и где только искушённые поймут намёк. Для многих это выглядит как глупая бюрократия. Для нескольких знающих – как спасительная подсказка.

Когда же наступил момент приватного разговора между ней и Кириллом, она решила действовать по привычной схеме. Признание вины, смешанное с предложением явной пользы. Она не делала ему “глазки” в эротическом смысле. Она использовала ту же самую технику обаяния, только как инструмент торга. Она предлагала ему альтернативные маршруты извлечения модулей, обещала ускорить демонтаж в обмен на сохранение жизни нескольких нужных ей разумных. И делала она всё это именно так, чтобы выглядеть полезной. В её голосе не было мольбы, а была только холодная, расчётливая логика:

“Вы получите то, что вам нужно, быстрее, и без лишних потерь. Дайте мне свободу распоряжаться небольшой группой – и вы сами сэкономите время.”

Кирилл слушал, ни коим образом не демонстрируя ей каких-либо эмоций. Он теперь видел в ней полезнейшего оператора. Того самого разумного, который знает, где спрятаны определённые объекты… Кого оставить и кого выдать… В обмен он дал ей этакие “платоновские” уступки. Небольшой тепловой отсек… Чуть больше пищи для её группы… Запрет на полные наказания в её секторе… Но это условно. Но он всё равно оставил за ней наблюдение, и оставлял за собой право "ремесленной корректировки" в любой момент. Для бывшего капитана это был определённый успех, хоть и горький. Она всё же получила возможности, но осталась в оковах.

В тоже время Сейрион видела каждый подобный шаг. Её ревность была не о страсти, она была именно о статусе. И то, что эта бывшая красотка – капитан вдруг перехватила “мягкую власть”, явно раздражало её до предела. Она начала подминать поводы, делать комментарии публично, напоминая Кириллу о “лояльности” и “рискe”. Несколько раз Сейрион открыто вмешивалась. В приказах она добавляла уточнения… Намеренно срывала попытки бывшего капитана легкого крейсера скрыть данные… И даже иногда публично разоблачала слишком тонкие намёки, чтобы лишить её всех возможных остатков влияния… Это была не столько жестокость, сколько страх – Сейрион не собиралась допускать того, чтобы кто-то отнял у неё ту малую власть, что она на данный момент имела…

В результате всего этого противостояния последствия для трёх условных групп разумных, сформировавшихся из пленников, те же, что и раньше, постепенно усиливались. Прагматики – видели в своём бывшем капитане инструмент, и даже начинали копировать её мелкие сделки, чтобы спасти свои собственные жизни… Яростные – не простили предательства капитана и теперь чувствовали себя вправе требовать наказания. Их ненависть перемешивалась с желанием самоутвердиться. Некоторые пытались даже устроить "народный трибунал", но Кирилл мгновенно заглушал такие инициативы угрозой показательных наказаний… А тихие саботажники – теперь выстраивали свою собственную сеть из намёков, скрытых пометок, небольших ошибок в маркировке модулей, которые позволят в один момент замедлить демонтаж…

………….

Пару ночей спустя, когда