По прозвищу «Сокол». Том 3 - Алекс Рок

подъезд мог бы обратиться в один из тех, что попадались мне в злачных районах и заброшках. Ощутил к ней немую благодарность, но предпочёл прошмыгнуть мимо. Участи паренька не завидую, а привлечь её внимание на себя не хочу…

Дверь квартиры открывал, словно в рай.

Тучка бросилась на меня, стоило открыть дверь, едва ли не с прытью вурдалака. Тёмный комочек шерсти бы до бескрайнего счастлив тому, что пришёл домой. Вместо яркого света огней домашнего уюта меня встречала пустая безглазая тьма. Заглядывала в самые отдалённые уголки сознания, смеялась, сыпала неуместными шутками и вопрошала, сколько ещё раз можно простить ложь пусть своей, но в одночасье ставшей непутёвой дочери.

А потом вдруг почуял апатию. Ту самую, которая бывает, когда попросту не знаешь, как жить дальше. Над головой умный дом крутит вентилятор невесть кем включённого в январе кондея. Лопасти медленно мешали вязкий застоявшийся воздух; словно приютив в себе всех бесов ада, едва ли не раскалившись докрасна, жарила батарея.

Сел в кресло, опустил руки.

Сегодня был до чудовищного тяжёлый и непростой день. Думал, что после вчерашнего разговора у Оксанки в голове хоть что-нибудь, да прояснится, ан нет. Словно кто-то ей шепнул на ухо, что среда обязана стать для меня самым паршивым днём в этом году, и ей невтерпёж было добавить ко всему ещё вишенку.

Эта неделя началась отвратно с самого начала, с того момента как в понедельник взошло утреннее, по зимнему позднее солнце. Но тогда у меня ещё были силы хоть на что-то.

Вспомнил, что ещё в воскресенье сжимал в руках пистолет, осознавая что способен на глупость. Сейчас действо казалось не таким уж плохим решением всех проблем. Кто меня тогда остановил? Кажется, она. Сегодня было некому…

– Мяу! Мяу, мя-а-а-а-ау! – Тучка, словно заподозрив неладное, вихрастым бесёнком запрыгнула на колени, вцепилась крохотными коготками в штанины. Опять хочет жрать, опять её миска пуста. Взял котёнка за шкирку, стащил на пол и встал, зашагав к кухне.

Закусил губу, неправота хлестанула по шее, словно кнут. Почуял, как тело утопает в холодном поту.

Кошачья миска была наполнена, а значит, девочка была дома. Разум заговорил голосом Романа. Захотелось сплюнуть, прогнать из себя непрошенного гостя-всезнайку, да было не до того. Может, она вышла на вечернюю прогулку, а я сам себя накрутил? В холодильнике стояло нечто похожее на ужин. Записка, набросанная девичьей рукой, велела поставить в микроволновку на пять минут и разогреть.

Взялся за смарт, набрал номер. Гудки вместо ответа. Уж лучше бы взяла трубку, а я услышал пьяный смех её дружков. Неизвестность вперемешку с волнением щекотали нервы, заставляли дёргаться, как на иголках. Сарказм, привалившись к границам разума, неустанно вопрошал: – Ну, каково тебе почувствовать себя современным родителем?

Хотелось лезть на стенку. Кто бы мог подумать, что буду настолько отчаян из-за свалившейся на голову, но ставшей родной девчонки?! Родной ли? Сомнения забулькали, а я поддался им, будто желая отыскать в них утешение. Словно шлёпни передо мной кто тест днк, где будет значиться обратное, откажусь, отвернусь, забуду, как кошмарный сон. Насколько же мы успеваем быстро прикипеть к другим людям, когда годами не ведали нормального человеческого общения!

В голове мутилось от шуток, дисциплины, приказов, субординации. Жизнь солдата в разы проще, скуднее, беднее на эмоции. Лишь возвращаясь в суровый мир действительности, где тебя окружают гражданские, либо пугаешься и ищешь возможность вернуться к привычному, либо наоборот, утопаешь в гиперкомпенсации и пытаешься нагнать утраченное с утроенной силой.

И неважно с кем.

Кажется, сейчас я был во втором состоянии.

Взял ещё раз смарт, волнение заставило пыриться на медленно затухающий экран. Пять минут, десять, двадцать… Почти час взгляда в туманное бельмо пустоты. Дрёма явилась на смену апатии, окутав волной тепла с ног до головы ровно до того момента, как телефон взорвался звонком.

Незнакомый номер. Может быть, это Роман? Не осознавая, что делаю, мазнул пальцем по «принять» и поднёс к уху. Надежда в отчаянии хваталась за ниточку того, что это может быть Оксана. Как же мне этого хотелось!

Понял, если услышу рекламу о зубных протезах по новогодней скидке, смартфону наступит конец. Швырну в стену, чтобы в мелкие осколки по полу. Представил, как пугливо прыснет в сторону Тучка…

– Алло?

– Лёшка? – незнакомый голос. Уши ещё только пытались разобрать, а у меня сердце ухнуло в пучины отчаяния. Это не она. – Лёшка, слышишь?

– Слышу.

– Это я, Юрий… ну, дворник! – никогда бы не подумал, что связь настолько исказит его старческий голос. Внутренне напрягся, старик никогда мне не звонил. Если уж решился на такой подвиг, либо в Африке сдохло что-то монструозных масштабов, либо дело воистину срочнее срочного.

– Слушаю.

– Как ты по армейски-то… – он как будто даже разочаровался, но мигом прочистил горло и продолжил. – Тут девочка твоя.

– Где!? – вскочил с кресла, чуть не раздавив смарт, кажется, по защитному экрану побежала трещина от моей хватки.

– Да тут. На крышу полезла, сидит вот буквально на краю. Чего у неё, что-то новомодное из интернетов? Для сети снимает?

Край, крыша, девочка. Воображение оказалось гораздо на яркие впечатлительные картины. Где только нахватался таких?

– Я её тут с дрона увидал. Дай, думаю, позвоню, мало ли чего. Слышишь? Лёшка?

Смарт рухнул на пол, а я уже захлопнул за собой дверь и выскочил наружу…

* * *

Зябкий холод кусал ладони, норовил юркнуть под штаны. Надо было накинуть на себя хотя бы куртку. Мысли скакали за мной следом вскачь, а я перепрыгивал через несколько ступенек. Казалось, там, на крыше, ждёт взвод вражеского десанта, и если не уничтожу – всему конец. Быстро прогнал наваждение, толкнул прочь приоткрытую ржавую дверь. Скрип резанул по ушам, словно родом из жутких кошмаров. Ветер ударил в лицо, спеша захлопнуть распахнутую мной жестянку, будто надеялся удержать меня внутри.

Не ходи, не смотри, не говори.

Забудь.

Ему не повезло, что я настолько упрям. Снег захрустел под ногами, в тот же миг обожгли холодом намокшие носки. Когда только успел разуться?

Теперь уже неважно. А здесь холоднее, чем внизу. Ветер пел заунывную, грустную песнь декабрьского вечера, вьюга швыряла снег в лицо горстями. Видывали мы и не такие испытания.

– Оксана? – позвал колким, тихим голосом, слишком хрипло, сипло, слабо. Во второй раз гаркнул уже во всё горло.

Не отзывается. Где-то в глубине сознания тлела искра сомнения, а вдруг дядя Юра ошибся? Мало ли чего ему там привидится в этакую пургу со старых глаз да ещё и в предпраздничном настроении? Наверняка накатить успел, много ли опьянённому