По прозвищу «Сокол». Том 3 - Алекс Рок

– И какой чёрт занёс его в Петербург?

Девушка пожала плечами, слабо улыбнулась.

– Кто знает. Может, судьба. А может, просто пробегал мимо.

Интересно. Вспомнил всё, что рассказывала на эту тему Светлана. Куратор, словно чёртик из табакерки, спешил оказаться повсюду. Утешитель, спаситель, герой…

А может, игровые сны могут проверять только окончательно отчаявшиеся люди? Или стоящие по одну из граней сознания? В каком состоянии я был тогда, когда он впихнул мне визитку с платком? Хмель стёр воспоминания, оставив лишь жалкие огрызки. Помнил толстяка, помнил такси, помнил обещание решить проблемы как будто бы даже все и разом…

– И ты после этого считаешь себя достойной всех этих ужасов? Призрачные поезда посреди спального района, гигантские кошачьи головы, верещащие девицы с крыш…

Она как будто даже мечтательно закатила глаза, едва сказал об этом. Пожала плечами.

– Нет. Просто во всём обязателен баланс. Я изменила подход к жизни, стала видеть больше плюсов. Ну, что вокруг столько всего, чего нужно попробовать, а я сама хотела себя этого лишить.

Да уж, тут без помощи психолога точно не обошлось. Уверен, Нина наворотила ей кошмаров в отместку, наверняка возилась с ней месяцами.

– Сны… ну, эти самые, напоминают мне о том, что мир по-прежнему ужасен, а кошмарным может быть всё. Даже самое привычное.

– Ты только поэтому не спешишь на работу?

Улыбка на её лице была красивой и женственной, Миру забавляло то, как понимаю её проблемы.

– Отчасти, наверно. В большей степени потому, что хочу лениться. Лежать на кровати и не вставать… Представь глупое осознание того, что тебе надо проснуться и проделать весь путь до работы только для того, чтобы снова уснуть?

Впервые и только после её слов задумался о бессмысленности данных действий. Тоже захотелось завтра не идти в офис «Майнд-тек».

– И тебе никогда не снятся кошмары? Ну, после всего увиденного, пережитого?

– А тебе?

Торопиться с ответом не стал. Мне снились прошлые войсковые операции, а иногда в царство Морфея вклинивалась вереница лиц, событий, холодящих до мурашек ужасов. Но всегда вперемешку…

Ни разу мне не снилась Жаклин, Крошка или тот же Глеб. Мира, кажется, знала чем объяснить.

– Сон в гибернационной капсуле отличается от простого сна.

– Тем, что в ней можно «отыграть» особый сон? С заданными параметрами?

Она замотала головой в ответ.

– Нет, но мыслишь ты правильно. Просто это не твой сон на самом деле; в мозг лишь посылается информация, на которую он вынужден реагировать. Тебе ведь часто снятся и походы, и стрельба, и приключения… драки, – Мира говорила с придыханием, будто обо всём том, с чем ей приходится иметь дело по ночам. Я неоднозначно кивнул, подтверждая её слова, а она продолжила: – Ты же при этом просыпаешься в постели, а не где-то посреди побоища.

Едва удержался, чтобы не сказать «когда как». Приходилось прыгать из царства кошмаров в не менее кошмарную действительность под артиллерийский обстрел, во вражеский штурм. До сих пор перед глазами, когда взрывной дрон влетел прямиком в стрелковую щель нашей позиции, я единственный, кто успел закрыться от осколков матрасом. Спасло мало…

– Когда мы в капсуле, мы как будто спим и не спим одновременно. Потому-то для нашего усыпления используется нервнопаралитический газ.

– Да? – впервые об этом узнал. Захотелось выдвинуть Максиму претензии, да здравый смысл подсказывал, что в подписанном мной договоре притаился бес мелкого шрифта. Мира же кивнула в ответ.

– Это для того, чтобы тело не отвечало на посылаемые в мозг сигналы к действию. Подавление сомнамбулических симптомов или как-то так.

– Далеко же мы ушли от обсуждения твоих кошмаров! – вдруг усмехнулся. Она ответила тем же самым.

– Да уж! Знаешь что, Лёш? Спасибо.

– Да не за что, – ответил чисто автоматически, знать бы ещё, за что благодарит, ну да за этим дело не станет.

Я оказался прав.

– Есть за что. С тобой можно поговорить по душам, ты не одержим своим игровым сном, ты в нём работу видишь, а не возможность спрятаться от своих проблем.

На миг задумался. А променял ли бы я опасное расследование и бунт едва ставшей совершеннолетней девочки-подростка на постоянный риск в «Пустельге», существуй та на самом деле?

Остатки здравого смысла возмущённо кричали «Нет!», будто желали соответствовать чьим-то представлениям о правильности. Но глубоко сидящий внутри меня зверь требовал признать последнее.

Война ближе.

Война проще.

Война понятней…

Мира потащила меня за собой прямо как там, в глубине её кошмарного сна. У неё маленькая, почти детская ладошка. Казалась кукольной в моей здоровенной лапище.

Захотелось обратиться мальчишкой, ничего не понимающим двенадцатилетним оболтусом, на уме которого футбол и желание прогулять контрольную по алгебре. А ещё нежелание возвращаться домой. Там или очередной скандал, или ремень.

А под ногами бесконечность манящей, обдувающей зябким ветром улицы.

Она прижалась ко мне у порога своего дома, едва оказались внутри подъезда.

– Безобразие! – мегерина сестрица по работе рукоплескала в негодовании. Отвращение её лицу давалось с трудом, только зависть.

Наши с Мирой руки сплелись. Поймал себя на ощущении, словно наши нейронные связи стали единым целым.

Глава 17

Стало стыдно. Следовало позвонить Оксанке, сказать, что задержусь. Будет волноваться, прятать глаза, выискивать фальшь в моих словах.

И обязательно находить, потому что тот кто ищет – всегда найдёт.

Снег хрустел под ногами, тело стонало от приятной ломоты. Всё ещё помнил тёплые руки Миры, что обняли, затащили в одинокую беседку. С одеждой она расставалась точно также, как с проблемами, беззаботно, безропотно, нетерпеливо. Готов был поставить всю месячную зарплату, с девственностью она распрощалась также: бегло, шустро, наскоком на кого-нибудь бедолагу.

Или счастливчика, тут уж как посмотреть…

Стыд трепал нервы, колошматил кулаком по свершившемуся. Находил странное удовольствие повторять, что Мира не так далеко ушла от Оксанки по возрасту и годится мне в дочери. Мегериным голосом скрипела прямо на ухо, обзывая то извращенцем, то старым развратником. Отмахивался как мог и как умел.

Ничего не хотелось делать. Воображение нашло спасение, представляя, как сейчас приду домой, рухну в кресло, закрою глаза. С кухни понесётся уютный запах только что приготовленного ужина. Было особое удовольствие воображать вкус Оксанкиной еды на языке.

Мимо Мегеры проскочил, словно тень. В подъезде оказалось шумно, её добычей сегодня стал подросток. Красная полоса из баллончика на зелёной стене уродовала вид подъезда, на полу валялся уксаглассиевый баллончик. Эту дрянь просто так не отмоешь. И как только она смогла пропустить этого поганца?

Поймал себя на том, что без пристального надзора консьержки наш