Громов: Хозяин теней 4 - Екатерина Насута

И Симеон под её взглядом расправляет крылья. В смысле, рисуется, павлин ощипанный.

— Так и теперь! Мы должны использовать открывающиеся нам возможности! И сейчас я говорю не об этих жалких потугах с фортами и разработкой, когда мы, уподобившись жалким ворам, проникаем в чужой дом через заднюю дверь, чтобы утащить всё, до чего рука дотянется, хоть бы и была эта лишь куча тряпья и драные сапоги…

Он выдохнул. И покосился, слушаем ли.

Слушаем.

Прям-так внемлем. Я вон глаза прикрыл, потому что болен и с открытыми глазами премудростям внимать тяжко. Подумалось, не застонать ли. Но мысль я отбросил, поскольку стоны явно привлекут внимание Светланки и человека с мысли опять же собьют.

А мысли у него интересные. И вот сомневаюсь, что сами в голове кудрявой зародились.

— Мы должны войти в этот мир хозяевами…

— Так… а если там уже есть хозяева? — Метелька озвучил вопрос, который на языке вертелся. — Воров, кстати, тоже ловят и бьют, чтоб неповадно было. Даже за драные сапоги. А уж того, кто в мой дом явится, чтоб в нём порядки свои завесть, я и вовсе схороню.

— Да это просто образ! — Симеон хлопнул себя по лбу. — И нет там хозяев! Нет там существ разумных!

Вот тут я бы мог поспорить.

Крепко так.

Тьма внутри булькнула и судя по ощущениям, она была за то, чтобы этого балабола сразу сожрать. Тогда и спорить не придётся.

Радикальный способ.

Нет, он нам нужен. Точнее тот, кто за ним стоит. Может, не прямо так за Симеоном, уж больно мелкая он рыбёшка, но вот где-то там, в тени, прячется тот, кто эту идею в массы двинул.

— Уверен? — Метелька вот сел и ногой качнул. На нём халат, правда, не домашний, как на жандарме или Михаиле Ивановиче, но больничный, серый, перепоясанный серым же поясочком. Халат великоват, а потому, даже перепоясанный, съезжает с тощих Метелькиных плеч.

— Уверен. Нет никаких свидетельств тому! Люди контактируют с так называемыми тенями уже не одну сотню лет. И прояви хоть какая-то из них признаки разумности…

Желание сожрать усилилось.

Вот можно ли считать обиду признаком разумности? Хотя нет, не обиду, но факт, что Тьма прекрасно понимает человеческую речь.

— А ангелы?

— Это тоже энергетические сущности! — Симеон крутанулся и осмотрелся. — Писать здесь не на чем?

— Так палата же, — Метелька пожал плечами.

— У меня есть тетрадь, — Светлана потянулась к полотняной сумке, которая стояла у кровати. — Я же собираюсь потом к Емельиным. У них младшенький просто удивительно толковый мальчик! На лету схватывает! За две недели буквы выучил и уже читает…

— Давай сюда, — Симеон вырвал тетрадь из рук.

— Извини, я…

— Вот, смотри, — он сел на кровать Метельки. — Это наш мир.

Я выпустил Тьму, потому что мне тоже хотелось посмотреть, а ей, если не сожрать этого блаженного, то хотя бы понюхать. Запомнить. На будущее. Запоминать я не запрещал, потому что будущее и вправду — вещь неопределённая.

Так они и встали по обе стороны кровати. Тьма с одной стороны, Призрак — с другой. Он на разумность не претендовал, но человек ему тоже не нравился. Симеон раскрыл тетрадь на середине и намалевал химическим карандашом круг. Круг вышел кривобоконький, но это так, придираюсь.

— Вот мир вышний, — появился второй круг, пересекавший первый. А чуть ниже третий, который тоже пересекался с первым. Прям почти олимпийская эмблема вышла. Только обрезанная, — И мир кромешный, хотя исходя из семантики слов, они оба кромешные, то есть лежащие за кромкой.

— Чего?

— Ничего, — взгляд, который бросил Симеон на Метельку, был полон превосходства. Надо же, а мне он показался нормальным парнем.

Показался.

— Будем опираться на факты. Факт первый. Оба мира чужды нашему. Они существуют по собственным законам. Вот как у нас есть законы физики и химии… понимаешь?

Метелька нерешительно кивнул. И почесал брюхо.

Вот спорю, что он нарочно это. Прекрасно он знает и про физику, и про химию, и про иные науки. Кое-что в наши головы вложили, да и продолжают вкладывать.

— Главное, что в этих мирах есть то, чего нет в нашем. Новый вид энергии, который люди тёмные в силу нехватки знаний нарекли магией.

— А это не магия?

— Это просто способность некоторых людей взаимодействовать с энергией миров. Тот же целитель черпает силу из воздуха, изменяет её своей волей и передаёт тебе, исцеляя уже твоё тело, — Симеон выдохнул и посмотрел на рисунок. — Эта способность, если верить хроникам, возникла не сразу. Скорее всего люди изменились под влиянием энергетических потоков с той стороны. С обеих сторон. Это вполне согласуется с теорией Дарвина. Слышали?

— Не, — ответил Метелька.

— Сёма, ну откуда им про Дарвина знать? — произнесла Светлана с укоризной.

— Точно, — а вот Симеон явно обрадовался. Нет, если он сейчас ещё про Дарвина задвигать станет, я не выдержу. — Не важно. Главное, что способности появились. И закрепились. Хотя и не у всех. А значит, что?

— Что? — послушно спросил Метелька.

— Значит, поместив людей в определённые условия мы можем вызвать определённые изменения…

Чего⁈

— А главное, представьте, какие перспективы перед человечеством откроются, если эту энергию использовать не стихийно, но обдуманно⁈ Если изучать её. Ставить опыты…

— На людях? — я всё же не удержался.

— Какая разница… эти земли, они по сути ничьи. И в то же время — это шанс! Шанс для человечества измениться! Там нет власти царей и попов, там нет бояр и аристократов, там…

Благодатные поля, посеред которых текут молочные реки с кисельными берегами. Бери и черпай.

— … там истинная свобода. Возможность с нуля создать общество совершенно нового образца…

Только кто и чем за это платить станет?

Хотя звучит красиво. Как там пелось? Земли новые — tabula rasa. Расселю там новую расу — Третий Мир — без деньги и петли, Ни республики, ни короны…[2] помнится, финал у этой истории был так себе.

— Сёма, — Светлана решительно поднялась. — По-моему ты увлёкся.

И поглядела так выразительно-выразительно.

Отчего Симеон смутился и сказал:

— Да… извините. Я, кажется, утомил…

Ещё как.

Хотя и подумать есть над чем.

— Да не, тут всё одно больше заняться нечем, —