Громов: Хозяин теней 4 - Екатерина Насута

— Кушать. Много, — сказала Тьма с удовлетворением. — Надо искать. Свежий. Свежий — хорошо.

И показала суетливых теней, которые при нашем появлении очевидно попрятались.

Буча метнулась к ногам Тимохи и исчезла. А вот взгляд Танечкин я заметил. Увидела? Почувствовала?

— Я думаю, — Татьяна уже держала Светочку за руку. — Мы с вами просто обязаны встретиться ещё раз!

— Да-да, — встрепенулся Симеон. — Конечно! Мы будем рады, если вы придёте в гости…

— Боюсь, я… — Татьяна сделала вид, что раздумывает и выразительно посмотрела на Тимоху, который так же неотрывно пялился на Светлану, только от восторга ли или просто избытка чувств, сунул мизинец в нос. — Тимофей не привык расставаться со мной.

Кстати, чистая правда.

— Так возьмите его с собой, — Светочка пожала плечами. — Почему бы и нет? Завтра я планирую занятия в нашей школе. Дети будут. Они хорошие. И ваш брат нисколько не помешает. Да?

— Та, — ответил Тимоха и улыбнулся широко так, а потом вынул мизинец из носу, протянул руку и указательным пальцем коснулся Светланы. — Та!

А она не отшатнулась.

И рассмеялась только.

— Приходи! Я купила цветные карандаши…

— Свет, — а вот Симеону это не понравилось и настолько, что его прямо перекосило. — Это, конечно, хорошо, но… мы ж уходить собирались. Реально, нам пора уже.

— Да? — Светлана вытащила часики. — Ой, точно… заболталась я. Извините! Но я вас буду ждать! Приходите по адресу… ваш сопровождающий знает, он в прошлый раз у нас бывал. А вы, как понимаю…

— Свет… — Симеон вцепился в её руку и дёрнул. — Идём уже. Захотят — найдут.

Когда они всё-таки убрались, я её богу выдохнул с облегчением.

— Ну, — Татьяна встала над моей кроватью. — Рассказывай, во что ты вляпался!

— Интересно, — Татьяна протянула Тимохе пряника на палочке. Ещё пряник достался Метельке, а мне сказали, что пряника я не заслужил, а заслужил хорошую порку, но розги сейчас использовать бесчеловечно, к тому же что-то подсказывало, что поздновато. — Буча очнулась, это ведь хорошо?

— И всё-таки зачем им имена? — Мишка устроился у окна и пряника не взял.

— А тебе зачем?

— Я человек.

— А они тоже люди, — сказал я и руку протянул. — Тань, ну покорми брата, а? Я ж тут изголодался весь, помираючи!

— Они тени, — Мишка покачал головой.

— И люди. В какой-то мере.

В палату заглянул Еремей, хмыкнул и сказал:

— Пойду во дворе погуляю…

Двор при больнице тоже имелся, как и сад. Более того, Метельке настоятельно рекомендовалось в этом саду гулять.

— Изголодался он, — проворчала сестрица, но пряник дала. И молока налила, что мне, что Метельке. — Я завтра сельтерской воды принесу. Тёплая сельтерская вода очень полезна для лёгких. И ещё молоко с топлёным медвежьим жиром…

Метелька прям слегка побледнел.

— Я… уже почти поправился, — сказал он.

— А вот будешь пить, поправишься совсем. Думаешь, Буча очнулась из-за этой девушки? — она сменила тему резко, как делала это обычно.

— Не знаю. Но ты сама видела. Он только на неё и смотрел.

— Понравилась? — Михаил наклонился, заглядывая под кровать. — А может, мою тоже так… выманить?

Отношения с тенью у него были сложные.

Точнее он так говорил, а я вот и не вмешивался. Но случая поглядеть на Мишкину тень до сих пор не выпадало.

— Девушек вокруг хватает. Тимофея жалеют. В госпитале сёстры о нём заботятся, но он как-то… он их не замечает в лучшем случае, — это Татьяна произнесла задумчиво. — А тут вот… с ней определённо стоит познакомиться поближе.

— Стоит, но… Тань, это не безопасно.

Вот ей я рассказал и про дом.

И про подвал.

И про мои подозрения. И не только мои, потому что в совокупности с тем, что удалось от Михаила Ивановича узнать, перспективы у Светланы вырисовывались весьма однозначные.

Ещё и этот… химик-экспериментатор, что рядом крутится.

— Девушку надо спасти, — Михаил нахмурился.

Кто бы сомневался.

Интересно, это у Мишки психологический загиб такой, спасать всех встреченных девиц, или просто норма жизни?

— Спасём, — пообещал я братцу. — Но немного позже.

— Савелий. Это безответственно! Если всё на самом деле так, как ты сказал, то… — Мишка вскочил. — То медлить нельзя!

— О, доброго дня, — в палату заглянул давешний целитель. — У вас, я вижу, гости… Николай.

— Татьяна, — Татьяна протянула руку, которую Николя поцеловал.

Ну как, ткнулся губами.

Замер.

И снова ткнулся.

— Что вы… — Татьяна смутилась, ибо целовать руку дважды в обществе было не принято.

— Извините, вы не могли бы снять перчатку? — сказал Николай, руки не выпуская. Он её поворачивал влево и вправо, при этом старательно ощупывая. — Понимаю, что просьба моя звучит странно и, возможно, непозволительно, но мне кажется, что… уверяю, дело исключительно в области целительства…

Это он ангельскую силу почуял? Или что-то другое? Перчатки Татьяна носила даже дома, кажется, стесняясь белой этой кукольной кожи. Вот интересно, если у Алексея Михайловича такая побочка проявится, то как оно? Слышнев, конечно, не девица, но с другой стороны тоже живой человек.

Жена опять же может не одобрить.

Перчатку сестрица сняла, а потом и вторую, и спокойно протянула руки Николаю.

— Ожог, — произнесла она. — Старый.

— И весьма глубокий, как я вижу… — Николя развернул руки ладонями вверх, потом отпустил левую руку, а правой попробовал согнуть пальцы. — Не больно?

— Нет.

— Если вдруг ощутите боль, говорите.

— Только тепло… что вы делаете?

— Не уверен, что смогу исправить всё полностью, но…

Если он исправит хоть что-то, то… не знаю. Как минимум вычищу эту богадельню от мелких теней, так, что и следа их не останется.

— Рубцовая ткань весьма отличается от нормальной, — Николя — надо будет выяснить отчество этого человека, а то это он для Карпа Евстратовича Николя, а мне надобно со всем уважением — продолжал осторожно сгибать и разгибать пальцы. — Она более плотна, лишена желез и протоков, а ещё куда менее эластична. Это происходит в результате поражения не только кожи, но и слоёв жировой клетчатки, лежащих под ней, а порой и