Ученица Злодея - Ханна Николь Мерер

– В любом случае, трактирщик упомянул, что есть ещё дочка заклинательницы. Когда они с матерью жили в деревне Сердца, она была совсем девочкой, но теперь выросла, ей лет двадцать. Такой дар обычно передаётся по наследству.

Кингсли оживился, посмотрел на Татьянну.

Тристан покачал головой.

– У нас нет времени болтаться по южному королевству. Нужна идея получше.

Татьянна быстро кивнула:

– Да, сэр. Мы поищем.

Они поехали дальше молча, но Эви никак не могла отвести взгляда от Кингсли, который, если можно так выразиться, выглядел несколько опечаленным.

Когда они добрались до замка, уже стемнело. Татьянна и Клэр решили с утра заняться растущей проблемой с завесой, а остальные собрались на кухне, чтобы обсудить дальнейшие шаги по поиску Нуры. Босс накинул рубашку – увы! – а сама Эви надела удобные туфли на каблуках, чтобы быть повыше, и тёплое красное платье – она до сих пор не отогрелась после купания в холодной воде и всех этих открытий.

Она вошла в уютную кухню, улыбнувшись своему любимому окошку, и аромат свежего хрустящего пирога слегка развеял её тоску. Блэйд, замерший рядом с Гидеоном, отсалютовал ей кружкой бодрящего зелья. Гидеон прихлёбывал напиток и морщился.

– Ты привыкнешь, – заверила его Бекки и залпом осушила чашку. Гидеон посмотрел на неё так, будто у неё отросло несколько голов. А Блэйд уставился на самого Гидеона так, будто оторвал бы ему единственную. Что-то новенькое…

– Ты вернулась! Чудесно! Как раз к пирогу, – воскликнул Эдвин, оборачиваясь к ним.

На синей голове чудом держался поварской колпак, а маленькие очки слегка запотели от жара печи. На щеках играл тёмно-фиолетовый румянец. Эдвин уставил стол тарелками с сочным яблочным пирогом.

– Добро пожаловать домой, герои-победители! – ухмыльнулся Гидеон. Он провёл в замке меньше недели, а уже чувствовал себя как дома, даже чересчур вольготно. Но, заметив сердитый взгляд босса, Гидеон увял. – Или… злодеи-победители? Ладно, помолчу, пожалуй.

– Слава богам, – буркнул Злодей, взял стул и махнул Эви: – Сэйдж, присаживайся.

Её щёки сравнялись цветом с платьем, и она села, понимая, что вся кухня внимательно наблюдает за ними. Они не знали и не могли знать, что произошло между Эви и боссом, когда вокруг поднималась вода… Не знали же?

«Поцелуй меня, пожалуйста».

Захотелось зажать уши и завопить.

От плиты повернулась Лисса и похвалила мечтательным тоном:

– Он такой джентльмен!

Блэйд, который пил зелье в углу, прыснул и буркнул себе под нос:

– Ага, когда бошки не отрывает и глаза не выдавливает.

И разумеется, Лисса услышала это, потому что десятилетки никогда не слышат того, что им полагается, зато вещи, которые им не следовало бы, – всегда.

– Я видела глаз в коридоре! Здоровенный! – воскликнула Лисса, подскакивая на месте. Эдвин плюхнул ей на голову маленький колпак.

– О нет, – поморщился Блэйд.

– Лисса! Нам ещё булочки с корицей делать, – жизнерадостно сказал Эдвин, подмигивая Эви, и та одними губами поблагодарила его за то, что отвлёк сестру.

– Карта не менялась, сэр? – спросила Эви, осторожно достала из кармана бархатный мешочек и сунула внутрь два пальца.

Злодей с недовольным лицом выскочил из кухни и вернулся, таща за собой плиту – большую карту, которая раньше была его столом. Она больше не светилась и никуда не указывала.

– Боюсь, звёздная пыль иссякла.

Эви наткнулась пальцами на что-то холодное и твёрдое в мешочке. Нахмурилась, подняла глаза.

– Она может иссякнуть?

Злодей сдвинул бесполезную плиту на угол стола.

– Очевидно, да. У нас ещё осталась щепотка. Можем рискнуть и использовать – может быть, что-то покажет.

Вещь внутри мешочка была острой с одной стороны, с рельефной поверхностью, и Эви с замирающим сердцем высыпала всё из мешочка на ладонь.

Подошла Бекки, непонимающе посмотрела.

– Что это?

– Это от мамы.

На ладони Эви лежал большой отломанный угол золотой рамы. Очень красивый, с завитками, по которым Эви водила в детстве пальцем… Она торопливо перевернула его и замерла, прочитав надпись, выгравированную на задней стороне.

Имущество семьи Сэйдж

Подошёл Гидеон и чуть не выронил кружку.

– Я помню это.

Злодей навострил уши:

– Да?

Гидеон протянул руку к Эви:

– Эва, дай-ка мне.

Она облизнула губы и положила золотой кусок в протянутую ладонь. А пока Гидеон рассматривал его, отвязала свиток. Прочитала его и прижала пальцы к губам. «Найди меня тут, хасибси. Со мной всё будет хорошо. Я с другом».

Эви нахмурила брови, потёрла щёку.

– Она с другом? – Эви подняла взгляд на брата. – Гидеон?

– Это рама от картины у нас дома, Эва. У папы была куча таких рам, помнишь? Он заказывал их у торговца на день рождения мамы, для её коллекции картин.

Слова вызвали к жизни воспоминание из глубин мозга, которое будто хранилось там в законсервированном виде. Мама любила картины – портреты и пейзажи, изображения людей и мест, которые что-то значили для неё, но когда она исчезла, папа почти всё убрал в чулан. Сказал, что не может на них смотреть, но теперь Эви задумалась, может, он руководствовался не столько романтическими чувствами, сколько голым расчётом. И вот так всегда, поняла она. Стоит только кому-нибудь оказаться хуже, чем ты думала, и приходится разбираться, а было ли в них хоть что-нибудь истинное, хорошее.

– Хочешь сказать, она всё это время могла жить в нашей деревне? С торговцем? Они дружили?

Гидеон пожал плечами и отдал ей кусок рамы.

– Всё возможно, если так говорится в записке.

– Тогда нужно срочно найти того торговца! Пойдём в деревню и спросим… – Эви вскочила, но тяжёлая рука босса на плече остановила её, усадила обратно на стул.

– Сэйдж, ты никуда не идёшь. Тебя разыскивают, чему ты, кстати, так радовалась. Если пойдёшь по деревне со своими вопросами, тебя арестуют и бросят в тюрьму.

Когда Эви говорили, что ей делать, а чего не делать, ей сразу хотелось поступить назло. Даже если мысль была дельная, даже если он был прав.

– Я незаметно, – возразила она, упрямо выпятив подбородок, встала со стула и скинула его руку с плеча.

– Ты незаметная, как таран, – съехидничал Злодей и стиснул зубы.

Гидеон поморщился, Блэйд сделал большой шаг назад. Лисса и Эдвин, кажется, демонстративно не обращали внимания – они месили тесто.

Эви не могла позволить ему отстранить её от расследования, выставить прочь, когда они подобрались так близко. Пусть он чёрным по белому отверг её в камере, но сейчас такое не пройдёт. Здесь речь шла о работе.

– Сэр, молю вас, проявите благоразумие. Не отстраняйте меня. – В словах, в изгибе брови, в красных губах крылось предупреждение. Все эти знаки говорили о том, что внутри