Ученица Злодея - Ханна Николь Мерер

У Сэйдж дрогнули красные губы, и у Злодея закололо лицо и загривок. Она сжала его плечи, и он застыл на месте, не отводя взгляда от россыпи веснушек на её изящном носу. Её глаза остановились на его губах, и когда она подняла взгляд, было в нём что-то отчаянное.

– Мы утонем, – прошептала она.

Он зажмурился и увидел, как она лежит в гробу, потом – как стоит на лестнице в королевском дворце, а цвет возвращается на щёки. У него закололо губы, а Сэйдж принялась трясти рукой, будто пытаясь прогнать какое-то непрошенное ощущение.

Он усилием воли прогнал эмоции, пытаясь убить все чувства внутри, чтобы не пришлось потом мириться с поражением. Он ничего не чувствовал. Пока Сэйдж – Эви – не коснулась той же самой рукой его щеки и не сказала дрогнувшим голосом, от которого у него раскололась душа:

– Поцелуй меня, пожалуйста.

Не было спасения от этой муки, когда она потянулась к нему, и все его мускулы вынужденно застыли, потому что если бы они оттаяли, его ничто бы уже не остановило. Да и зачем сдерживаться? Если ей хотелось насладиться этими последними секундами, зачем ей отказывать? Откуда ей было знать, что делает с ним эта небольшая просьба, как отчаянно ему хочется её поцеловать.

Как всегда хотелось.

Её сладкое дыхание коснулось его губ, и он будто опьянел… Внезапно всё стало на свои места. «Опьянение». Воздействие цветка. Иначе она бы не попросила. Отчаяние не лишило его последней крошки благородства, которое, похоже, распространялось на одну-единственную девушку – ту, что он желал превыше всего.

Разглядела ли она печаль в его глазах, когда он ответил:

– Я… Я не могу.

Он едва не передумал, увидев, как её задел этот ответ, но тут вдруг над их головами разлетелось другое окно в углу подвала. Сэйдж вскрикнула, Тристан прижал её голову к своей груди, прикрывая её собой от осколков стекла – и ему на макушку приземлилось нечто маленькое и склизкое.

– Боги…

– Кингсли!

Глава 39

Эви

– Мой герой! – счастливо воскликнула Эви, подхватывая амфибию.

Она почти прижалась губами к щёчке лягуха, когда его выдернули у неё из рук. Босс мрачно посмотрел на неё.

– Сэйдж, не стоит поощрять неповиновение, – бросил он и гневно посмотрел на земноводное. – Тебя вообще с собой не брали, мелкое недоразумение.

В разбитое окно заглянула Татьянна, и было очень приятно видеть её красивое лицо после этого мига отчаяния. И горького унижения, от которого Эви никуда не деться в обозримом будущем. И слов, которые она будет слышать каждый раз, когда хоть немного засомневается в себе.

«Я… Я не могу».

Один-единственный раз она проявила решительность, и ту сразу же прикончил болезненный отказ.

– Слава богам, вы оба живы, – сказала Татьянна, унимая мечущиеся мысли Эви.

Злодей нахмурился:

– А кто-то сомневался?

Кингсли скакнул в воду и поплыл в угол, где затонули ключи.

– Умница! – похвалила Эви, плавая на месте. Она не доставала ногами до дна.

Босс недовольно буркнул, подхватил её и поднял повыше.

Татьянна отошла, её место заняла Клэр, которая с удивлением оглядела комнату.

– Боги, какие ж вы разрушительные.

Эви усмехнулась:

– Никого уже этим не удивишь.

Клэр закатила глаза:

– Но это не объясняет, почему вы оба, считай, голые.

Не успела Эви придумать достойный ответ, как вернулся Кингсли с ключами в своём лягушачьем ротике. Босс открыл дверь камеры, со всей силы налегая, чтобы преодолеть сопротивление воды. Мышцы на спине напряглись, заиграли, и Эви захотелось сунуть голову в холодную воду. Она поверить не могла, что всего несколько секунд назад её руки касались его…

Когда она наконец сумела оторвать взгляд, Татьянна и Клэр глазели на неё… и хихикали. Эви на плаву показала им невежливый палец.

Успешно справившись с дверью, Злодей обернулся. Судя по всему, он не заметил безмолвной беседы, разыгравшейся между ней, его сестрой и целительницей.

– Сэйдж, ты первая.

Босс помог ей выбраться из-за решётки и поднял к выбитому окну в углу. Две руки схватили её и вытащили на дощатый тротуар над водой. Хватая воздух, Эви повалилась на спину, плюясь и откашливаясь. Горячее солнце над головой согревало её, пока она пыталась отдышаться.

Она всё держалась за руки с Тати и Клэр. Все трое тяжело дышали. Наконец Клэр прервала тишину:

– Правда, не понимаю, как мы дошли до такого. У нас было абсолютно нормальное детство.

Все снова захихикали как припадочные, и Эви сжала их руки, чувствуя тепло и нежность к своим спасительницам. Торопливо отпустила их и протянула руки к Тристану.

Но его не было.

Разумеется, волею богов, если всё шло слишком уж хорошо, то обязательно должно было обернуться катастрофой.

– Тристан? – Клэр склонилась к окну, потянулась к поднявшейся воде. – Где он?

– Может, открыл дверь с другой стороны? И вышел по лестнице через нормальный выход? – испуганно спросила Эви, вертя головой, и немедленно стукнулась о верхний край окна.

Тут со спины раздался голос:

– Так и есть.

Хелена и её актёры держали Злодея – мокрого, полуголого, кипящего от ярости.

К его горлу был прижат кинжал Эви.

Глава 40

Эви

– Не трогай моё, Хелена, – мягко произнесла Эви.

Она не сомневалась, что Клэр и Тати решат, будто она говорит о кинжале, но смотрела Эви вовсе не на кинжал. Тристан пытался вырваться из хватки двух здоровяков.

«Поцелуй меня, пожалуйста».

«Не сейчас», – взмолилась она. Это унижение могло подождать до тех пор, пока Эви не останется наедине с собой, и тогда она сможет как следует поорать в подушку.

Клэр вышла вперёд.

– Немедленно отпустите моего брата, мерзавцы!

– Актёры, – поправил её Фритц, а прочая компания закивала.

Все потеряли дар речи. Хелена застонала, закрыв лицо ладонями.

– Фритц, не сейчас!

Обиженный актёр ослабил хватку, и открывшаяся возможность будто разожгла что-то у Эви внутри. Шрам защипало, но в довесок к покалыванию всё плечо охватил свет, как случалось и до того, как она убила Отто Варсена, однако на этот раз свет переливался всеми цветами радуги. На Эви был только корсет, удерживающий нижнюю сорочку, которая открывала плечи, и свет не просто оказался виден всем – он ослеплял.

– Боже, Эви! – Тати прикрыла глаза.

– Моё, – повторила Эви, всё так же глядя не на кинжал, но тот всё равно ответил на зов, засветившись тем же радужным переливом – а затем вырвался