Дипломатия броненосцев - Иван Валерьевич Оченков

— А они будут?

— Конечно. Я же им заплатил!

— Бог мой, — схватился за голову дипломат. — Я, наверное, слишком стар, и не могу принять ваших действий. Но почему вы думаете, что все это сработает?

— Полно, Александр Михайлович. Вы двумя годами моложе моего отца, а он был весьма бодр и правил еще долго, если бы его не убили.

— Что⁈

— Что слышали! Император Николай был отравлен, и следы этого отвратительного преступления тянутся в Лондон.

— Это серьезное обвинение!

— Которое к тому же нельзя будет предъявить официально. Во всяком случае, в ближайшее время. Но мы с братом знаем, кто это сделал, и англичане знают, что мы знаем. Вот такие наши с вами дела, дражайший канцлер. Что же касается прозвучавших обвинений, то… вы слышали, что пишут о России в британской прессе? Какими словами нас, то есть русских, кроют в парламенте? Так что я всего лишь ответил им той же монетой.

— Это все конечно так, — вынужден был согласиться Горчаков. — Однако давайте все же вернемся к конференции. Знаете, я никак не могу взять в толк, отчего вы считаете наши позиции неуязвимыми?

— Все просто, Александр Михайлович. Османы, какими бы зависимыми они ни были от европейского влияния, продолжать войну просто не могут, и Абдул-Азиз это понимает лучше других. Еще немного, и в Константинополе вспыхнет бунт, который вполне вероятно будет стоить ему жизни. Каждый лишний день войны грозит его империи новыми территориальными и финансовыми потерями, которые она может и не пережить. Египет, Сербия и Румыния и без того уже практически независимы. Болгария больше походит на пороховую бочку и не восстала только потому, что переполнена войсками. Но если боевые действия не закончатся, турки будут вынуждены перекинуть их на кавказский фронт и… тогда любая искра может вызвать сильнейший взрыв!

— Давайте не будем забывать, что османы далеко не главная скрипка в этом оркестре!

— В этом вы, разумеется, правы, так что, если позволите, сразу перейдем к дирижерам. Так уж случилось, что их сразу два. Император Наполеон III и королева Виктория. Первому из них продолжать войну совсем не с руки. Его власть и так не слишком прочна, а парижане слишком искусны в строительстве баррикад и гильотин.

— Да уж, — хмыкнул Горчаков, как и всякий аристократ не слишком хорошо относившийся к революциям.

— Репутацию племянника великого корсиканца может спасти маленькая победоносная война. Мы, очевидно, на роль мальчиков для битья не годимся. Связываться с Англией и, к примеру, высадиться в Ирландии, придя на помощь восставшим фениям, он тоже побоится. Остается Австрия. Но для этого Наполеону нужна армия, а лучшие его полки и дивизии находятся у нас в плену. Если мы согласимся их вернуть, а также дать гарантии невмешательства, он поддержит если не все, то большинство наших требований.

— Вы полагаете, ваш брат даст такие гарантии?

— Куда он денется!

— Однако!

— Уж как есть. Франц-Иосиф показал себя не самым лучшим союзником, а потому я берусь убедить Александра, что небольшая порка ему не повредит. Больше того, мы вооружим корпуса, расквартированные в Царстве Польском, и проведем небольшую демонстрацию у западных границ империи.

— Разве вы не обещали графу Буолю поддержку?

— А вы, князь, недурно осведомлены. Да, обещал, но только если против него выступят не только Франция, но и Англия.

— Всегда знал, что Карл не слишком умен, — покачал головой Горчаков. — Но чтобы настолько…. Ладно, положим, здесь вы меня убедили. Но что делать с Британией?

— А ничего! Виктория, конечно, редкостная стерва и еще попортит нам немало крови, но сейчас у нее руки связаны. Англия готова продолжать войну до последнего француза, итальянца или турка, но только не в одиночку. К тому же у нее сейчас куча проблем в Ирландии, а скоро начнутся в Индии.

— Вы сказали в Индии?

— Ну да.

— А откуда вам это известно? Неужели…

— Господь с вами, Александр Михайлович, — рассмеялся я. — Я вовсе не настолько могущественен. А с Индией все очень просто. Во-первых, британцы ведут себя там как последние мерзавцы. А во-вторых, они приняли на вооружение винтовки Энфилда.

— И что с того?

— Бумажные патроны к ним пропитаны свиным или говяжьим жиром. Свиньи, если помните, являются нечистыми животными для мусульман, а коровы, напротив, священными для индусов. Между тем, для стрельбы патрон необходимо скусить, а для этого придется поместить его в рот. В общем, куда не кинь, везде клин! Так что, как только новые винтовки окажутся на вооружении сипаев, жди беды.

— Вы так и не ответили.

— Дорогой князь, не задавайте нескромных вопросов, не получите уклончивых ответов. Логика и ничего больше!

— Если я правильно понял ваше императорское высочество, скоро мы будем иметь возможность убедиться в вашей правоте или…

— Или нет. Кстати, люди, пользующиеся моим доверием, называют меня по имени отчеству, опуская титулование.

— Не знал, что удостоен такой чести…

— Вот оно что… А то, что именно я настоял на вашем нынешнем назначении, тоже не знали?

— Ну зачем вы так.

— Затем, что вы меня до крайности разочаровали. Но все равно я готов дать вам второй шанс. Послушайте, если конгресс закончится триумфом России, вся слава все равно достанется вам. Ведь никто не поверит, что генерал-адмирал хоть немного разбирается в дипломатии и, кстати сказать, будут абсолютно правы. Поэтому я совершенно не собираюсь и дальше вмешиваться в работу богоугодного заведения, находящегося у Певческого моста. [4] Собственно, я и в этот раз не больно-то собирался, просто так получилось.

— Константин Николаевич, вы не совсем верно меня поняли. Я вовсе не собираюсь ставить никаких условий. Но дипломатия дело сложное, а ваша манера решать все с помощью абордажа кажется… немного шокирующей.

— Но вы готовы объединить усилия?

— Господи Боже, ну конечно!

— Ну вот и славно.

— С чего начнем?

— В нашей ситуации, скорее, продолжим. Я и дальше продолжу фраппировать европейскую публику, а вы делать вид, что находитесь со мной в контрах и уговаривать оппонентов принять условия, пока я со своими броненосцами не довел ситуацию до полного краха. Скажем, высадив десант в Лондоне… или Константинополе!

— А это и впрямь возможно?

— Да какая разница! Главное, чтобы они поверили.

Разговор затянулся, но расстались мы с Горчаковым вполне довольные друг другом. А когда он, наконец, откланялся, я, забывшись, попросил у Юшкова.

— Федор Федорович, голубчик, распорядись принести водки. Совсем меня этот старый черт умаял…

— Как вы сказали? — изумленно посмотрел на меня адъютант.

— Я сказал