Надлежащий подход - Ирина Сон

– Нет у нас заразы! И в Приморье заразы тоже уже нет! – не сдался Хван Цзи. – Ушла она! Вот уже неделю как ушла! Мы уже здоровые!

– Все вы так говорите! – сварливо заметили неизвестные.

– Да разве же мы ушли бы из Приморья без разрешения служителей Равновесия? – возмутился Хван Цзи. – Сами знаете, без их ведома даже мышь бы не проскочила! И мы недолго у вас пробудем. Товар отдадим кому надо, пополним запасы – и дальше пойдем!

На берегу задумались.

– Ладно, швартуйтесь у третьей пристани.

Хван Цзи выдохнул и махнул рукой матросам. Те засуетились еще живее. Рулевой завертел колесом, и корабль накренился, разворачиваясь. Громкоговоритель отправился обратно в свою бочку.

– Тоже изобретение Констатора? – не удержался я, кивнув на него.

– Да, – ответил господин Чан. – Очень полезное, как видите. Дайфу Лим, мы оставаться здесь несколько дней, поэтому вам надо… Как это сказать?..

– Сидеть тихо в своей каюте и никому не показываться? – подсказал я.

Последовала загадочная улыбка. Взмахнул шелковый веер.

– Сидеть совсем необязательно. Я могу выдать вас за мою младшую сестру. Так вы можете отужинать с нами и спросить моего знакомца о Констаторе.

– Не думаю, что это хорошая мысль – усаживать меня за один стол с вашим покупателем. Я выздоровел, но еще могу быть заразен, – заметил я.

Господин Чан хитро сощурился.

– Шу никогда не сидела за общим столом – она всегда трапезничать за ширмой. И вы прикрыть рот платком. Не подходить близко – и всё будет хорошо.

Я заколебался.

– Но всё равно…

– Очень надо показать платье! – господин Чан умоляюще сложил руки на груди. – Хоть издалека! Вы согласны быть Шу, моей сестрой? Есть наряды, краски, накладные волосы. Они сделать вас неузнаваемым!

Я обреченно вздохнул и кивнул. Похоже, судьба у меня такая – постоянно изображать из себя женщину. Как бы это не превратилось в привычку.

По всей видимости, реклама была очень необходима. Мне предоставили самые лучшие женские одежды, самые длинные парики и самую яркую косметику. И я с тоской вспомнил о косплеерских шмотках с их липучками, молниями и крайне демократичным нижним бельем. Женский наряд, который я должен был показать, предполагал невероятную многослойность! Лиф, панталоны, сорочка короткая, сорочка длинная, чулки, пояс для чулков – и это только то, что смог назвать сам господин Чан! А потом он с гордым видом вытащил самое жестокое орудие пытки, которое только существовало за всю историю моды: корсет. Самый настоящий корсет из китового уса, тяжелый и жесткий, как корейский шоу-бизнес. Хван Цзи только начал затягивать на мне шнуровку – и у меня глаза выпучились.

– Может, я лучше в каюте посижу? – просипел я и понял, отчего тихий женский полушепот считался аристократичным и желанным. По-другому в тисках разговаривать было просто невозможно!

– Поздно. Дядюшке очень хочется показать эти одежды, а вы нужного сложения. Последний писк континентальной моды. Прошу прощения, дайфу Лим, – заявил Хван Цзи и снова дернул за шнурки.

– Бедные женщины! – выдохнул я. – Что за человек придумал это? Палач? Перестаньте уже! Туго! Вы мне ребра сломаете!

– Мне неизвестен ни один подобный случай, – последовал убийственно бодрый ответ.

Да он издевается!

– Я вам как лекарь говорю! – прохрипел я. Перед глазами поплыли круги. – Корсет – это очень вредно! Он сдавливает внутренние органы, сердце, печень – всё! Недопустимо настолько туго затягивать людей! Тем более женщин!

Шнуровка ослабла, и я смог глотнуть воздуха.

– Ладно, но его снимать нельзя – он вам талию сделал!

В полном облачении я сам себе напомнил капусту – оно было таким же многослойным, пышным и неимоверно тяжелым. После того, как на мою голову нахлобучили парик и замаскировали его бантами, гребнями и шляпкой, Хван Цзи потянулся к косметике.

– Я сейчас вас так разрисую – мама не узнает! – пообещал он с кровожадной улыбкой.

Я вспомнил портреты модниц восемнадцатого века и тут же с криком отобрал баночки и кисточки.

– Я сам! Я сам умею! Не нужны мне свинцовые белила! И сурьма не нужна! В этом оранжевом что? Шафран? А в румянах? А, свёкла… Помада из овечьего жира… Ладно, это оставьте. И идите отсюда.

– Спасибо, мама, за актерское прошлое. Спасибо, Регина, за бьюти-блог, – уныло пробормотал я, глянув на себя в зеркало, и взялся за кисточки.

Единственное, что доставило мне удовольствие – лица Чанов, когда я выплыл к ним.

– Ох-ох! Да вы красавица, дайфу Лим! – ахнул Хван Цзи. – Как вы так красками себя разрисовали! Я бы так не смог.

– Вам следовать родиться женщиной, – поддакнул господин Чан и прикрыл веером лукавую усмешку. – Вы и двигаться, как они. Никаких сомнений.

Я мрачно взглянул на него и с тоской подумал о знаменитом азиатском фокусе со снятием макияжа. Что, интересно, сказали бы местные люди, увидев превращение фарфоровой красавицы в безбровое чудище? Даже жаль, что мне такой трюк не провернуть.

– Когда я соглашался на переодевание, то думал о нарядах империи Цин.

– Помилуйте, дайфу Лим, как мне брать наряды империи Цин? – округлил глаза купец. – Я сбежать оттуда!

Я молча обозрел его турецкий кафтан и тяжело вздохнул. Да, возможно, одежду и ткани из Цин господину Чану и впрямь было не достать. Однако ощущение, что они бессовестным образом надо мной посмеялись, никуда не ушло.

Когда я окончательно освоился с платьем, мы с господином Чаном, Хван Цзы и Юн Ланом сошли на берег и в сопровождении нескольких матросов, которые тащили свертки с тканями, пошли на встречу с купцом.

На мой неискушенный взгляд, Трехбережье ничем не отличалось от Приморья – та же архитектура, те же люди, тот же язык. Даже запахи были теми же. На меня все оглядывались, но, подозреваю, никто не запомнил лица – заинтересованные взгляды были прикованы лишь к платью, весьма необычному по местным меркам. Чан с каждым шагом становился всё довольнее – реклама продукта явно удалась.

А вот мне было совсем невесело. Корсет не давал дышать, юбки мешали, плюс вся эта красота весила неимоверно много! А ведь где-то женщины так ходили каждый день! И после этого они – слабый пол?!

Наконец мы зашли в небольшой, но очень симпатичный резной дом. Нас встретили слуги. Пока матросы грузили ткани в указанный сундук, нас проводили в комнату, накрыли чай, попросив обождать. И всё шло хорошо: я любовался видом Трехбережья из окна, Чаны попивали чай – но тут раздались шаги и за спиной послышалось:

– Доброго здоровьечка вам, господин Чан! Извините, задержался. Сами