Код Гериона: Осиротевшая Земля - Людмила Брус

логика. Во-первых, здесь они сидели на деньгах. Во-вторых, пуля, гарпун или верёвка, горные обвалы, снежные бури и скверные болезни оставляли мало шансов на долгую жизнь. И то, что в их короткой жизни присутствовала недоступная большинству роскошь в виде крана с горячей водой и нескольких обжитых помещений всегда тёплого, хоть и мрачного жилища, бандитов полностью устраивало. К тому же, вдали от городов можно было не бояться облавы, а извержение – оно неизвестно когда ещё будет…

Рэнди, привыкшему дома к чистоте, хотелось искупаться хотя бы по пояс: ведь он провёл в пути не один день. Но Наоко отказалась разрезать верёвки на его запястьях, чтобы он мог снять свитер и выкупаться, зато помогла вымыть волосы, а с лицом он справился и сам. Туалетом служила накрытая решеткой яма в другом ответвлении, найти ее было легко – по запаху. Впрочем, грибы, что бурно разрослись вокруг ямы, чувствовали себя хорошо.

Пользуясь возможностью, пленник пытался запомнить каждое помещение, каждый поворот, ничего не оставляя без внимания, и постоянно спрашивал у Наоко, куда ведет тот или иной коридор и где находится спуск на нижний уровень. Впрочем, отвечать ей не пришлось: они сами вышли к огражденной платформе, где находилась клеть, доставлявшая людей на глубину. Здесь шахта уходила вертикально вниз; Рэнди увидел огни масляных ламп и размытые силуэты, совершавшие одни и те же механические движения, услышал неровный стук вгрызавшегося в плоть горы металла и чей-то громкий сердитый крик. Надсмотрщик с автоматом, среагировав на звук, положил руку на оружие и напряженно вгляделся вниз – не нужна ли помощь коллеге. Рэнди вспомнился прием, который позволил бы подхватить засранца и перекинуть через перила. Только вот куда деваться дальше?

– Что так долго, псы вас раздери? – грянул у них за спиной уже знакомый голос. Повернувшись, Рэнди увидел щетинистую, плохо умытую физиономию Генри.

– Чистоту наводили, чтоб не завшивел, – торопливо ответила Наоко.

– Обрить башку под ноль – вот и вся чистота! – сплюнул разбойник.

– Cвой крысий хвостик сначала обрежь! – парировала девушка.

– Ишь, дерзкая! Я б на месте Фокс тебе язык-то укоротил! Ты уже жрал? – вопрос на сей раз был обращен к Рэнди. Тот отрицательно мотнул головой.

– Ничего этим бабам доверить нельзя…

– Фокс, выходит, нельзя тоже? – не удержался и съязвил Рэнди.

– А Фокс и не баба! – угрожающе низко прогудел мужчина. – Фокс – это Фокс. Каждый, кого ты здесь видишь, жив благодаря ей! Ты хорошо меня понял?

– Лучше некуда.

– Давай-ка за мной. Так ты кузнец, что ли? Сколько лет?

– Молотом машу с тринадцати. Помогать Масако в кузнице стал еще раньше.

– Кому помогать?.. – Генри шумно засопел; его брови почти сошлись в одну линию, и даже в полумраке Рэнди разглядел, как почернели его зрачки.

– Масако. Моей наставнице. Кузнецу в Мак-Мёрдо.

– Понятно… – тяжело вымолвил разбойник. – Слыхивал это имя у торговца в Рэйлтауне. Даже нож есть её работы есть.

– Многих порезал? – поёжившись, спросил Рэнди.

– Не-а. Я больше по технической части. Без меня пушки не стреляют и насосы не работают. Можно сказать, второй по важности после Фокс человек в этом чертовом балагане.

– А Китти?

– Хрен с косичками этот Китти… – ответил Генри, выразительно махнув рукой.

– Куда мы идем?

– В пыточную, мальчик, в пыточную! – Генри хлопнул Рэнди по плечу и сипло расхохотался над собственной шуткой. – Да не боись – в мастерскую мы идем, что почти то же самое. Прежнее начальство было смекалистым… Ремонтную станцию оборудовало прямо на месте, чтобы не ходить далеко… Оставило немало хорошего инструмента. Правда, и беженцы с собой много поуносили добра… В тот же Рэйлтаун… Что не сломано – втридорога продают.

Внимание Рэнди захватили могучие металлические фигуры метра три высотой, которые стояли и лежали в полуразобранном состоянии у каменных стен. Эти гиганты напоминали очертаниями людей: ни дать ни взять – спящие железные воины, только вместо кистей рук у них были щипцы, свёрла и другие инструменты, о назначении которых оставалось только гадать, а некоторые вместо заменяющих ноги опор имели пару гусениц. На когда-то белоснежных корпусах виднелись алые пятиконечные звёзды, поверх которых чернели надписи «Хорс – ГПД-500» и «Хорс-ГПД-700».

– Промышленные роботы. – голос Генри звучал уже дружелюбнее, словно ему было приятно поделиться знаниями. – Хочешь взглянуть, какое мощное оснащение? Сдается мне, эти штуки были сноровистей рабов раз эдак в сто. Представляешь, сколько мы с ними раскопали бы серебра? А золота?.. Да.. Вот только разломать их нам под силу, а оживить – черта с два…

– А если я знаю того, кто мог бы? – спросил Рэнди. Он не сомневался, что Рахманов и его коллеги из «Крылатого Солнца» смогли бы починить такую технику.

– Сказки не рассказывай!.. Если такие люди где-то и остались, нам не добраться до них.

– Фокс не рассказала, чем я занимался, когда меня схватили?..

– Не тем, видать, занимался, раз попался так легко. Но если ты нам подойдёшь, я, так и быть, послушаю. Один хрен в этой дыре ничего не происходит…

– А если не подойду?

– Тогда Китти продаст тебя в Новый Пекин, а на выручку наймёт толкового человека. Фокс нужны бойцы, а мне – человек, который на «ты» с железом.

Татуированный дылда оказался лёгок на помине. Он шел навстречу пленнику и Генри, скалясь во все тридцать два.

– Тебя здороваться не учили, мышонок? – спросил он, оглядев юношу с головы до ног. – Э! Да у него на руках живого места нет. Хреновый, видать, работничек!

– Посмотри на мои и скажи мне в лицо, что я – хреновый работничек, – ощерился Генри, подбрасывая на ладони разводной ключ.

– Пф! Ты и старше на пару десятков лет!..

В сердце у Рэнди вихрем поднялся гнев. Этот убийца и не представлял, что это такое – день деньской возиться с огнем и горячим металлом, когда искры во все стороны, а с любой защитой – напряжёнка.

Через минуту они оказались в новой комнате, вырезанной внутри породы трудолюбивыми «Хорсами», и юноша вдруг с наслаждением вдохнул знакомый запах – угля, железа и пота. К нему примешивался запах машинного масла и тюленьего жира, который горел в трёх жестянках, распространяя тёплый золотистый свет, куда более живой и радостный, чем холодное мерцание плесени. На верстаке стоял гладкий белый куб со скруглёнными гранями, на котором светились три голубые точки. В обстановке мастерской загадочный предмет выглядел чужеродным явлением, как пингвин на дереве.

Вдоль стен высились груды железного хлама, множество бочек и ящиков – всё полезное, что бандитам удалось натащить из набегов и рейдов по заброшенным поселениям. Молоты, косы, куски самодельных доспехов, различные детали оружия и машин, гайки, подшипники, катушки с проводами, радиолампы, – от этого богатства у Рэнди голова пошла кругом, как у Али-Бабы в пещере у разбойников, и волнение на время отпустило его.

Любуясь коллекцией железяк, юноша не сразу заметил, что в мастерской находится ещё один человек. Почти случайно Рэнди увидел перед собой поразительной, чуть ли не рахмановской длины ноги, крест-накрест возложенные на тумбочку и облачённые в высокие ботинки и прилегающие тёмно-серые штаны. Плотная материя одежды удивительным образом перетекала в защитные пластины. Подвох юноша заметил тогда, когда ноги перешли в округлые бедра, что никак не могли принадлежать мужчине. Взгляд Рэнди немедленно метнулся вверх – к узкому лицу с высокими скулами; черным бровям – широким у основания, и тонким, как иглы, на концах; зеленым глазам, величину которых подчеркивали смоляные ресницы. Волосы, такие же черные, были убраны с висков и лба и заколоты над затылком, оставаясь полностью свободными сзади, а несколько тонких прядей, выбившись из прически, подрагивали у лица.

Даже при скудном освещении Рэнди мог заметить, что кожа у женщины светлей, чем у остальных обитателей Серебряного Дворца, да и обветрена была заметно меньше. Но в её лице отсутствовали привычные женские мягкость, приветливость, тепло, словно кто-то старательно вырезал его из куска белого льда. Взгляд был сосредоточенным и тяжёлым, как у старого морского волка, линия губ – жёсткой, отчего черты женщины выглядели грубей, чем были на самом деле. Юноша сразу понял, что перед ним не пленница. Она сидела в истёртом старинном кресле