Код Гериона: Осиротевшая Земля - Людмила Брус

Но едва Рэнди успел набрать углей и заняться огнём, как снизу послышался ужасающий рёв, звук падения и оголтелое сквернословие. Сунув огниво в карман, Рэнди выглянул наружу и увидел, что Генри, извиваясь от невыносимой боли, валяется на нижней лестничной площадке. Правая нога «потерянного мальчика» была вывернута под жутким углом.

– Ступенька сраная, чтоб ей сгореть! – завывал Генри, пытаясь подняться.

– Не царское это дело – скалывать с лестницы лед, – съехидничал Рэнди, вспомнив любимую отцовскую поговорку.

Если даже обошлось без перелома, вывих выглядел настолько тяжёлым, что без разрыва связок вряд ли обошлось. Световой нож, за попытку овладеть которым Рэнди получил этой ночью синяк в полщеки, отлетел от удара и валялся в снегу под лестницей: спускайся и бери. Если, когда и бежать от бандитов, то сейчас, когда никого рядом нет. Доораться до товарищей Генри сможет не скоро. А перерезать ему глотку – то вообще не доорётся. Опять же: теплая одежда, фляга, еще одна пара обуви… Опасно, конечно, потому что за беглецом потом погонятся псы. Но попытка – не пытка.

Зная, что Рэнди молод, неопытен и уже извёлся от тоски по семье, Генри об этом в первую очередь и подумал. Увидев, как Рэнди спускается к нему, он инстинктивно потянулся за стальным ножом, что был помечен клеймом Масако.

– Спасибо, Генри! Штанину разрезать надо – хоть взгляну, насколько все плохо, да снег приложу. Уже, правда, видно, что хреново: будешь теперь ходить с одной коленкой назад… Эй, Луна!.. – крикнул он.

Собаки поблизости не было: похоже, она вернулась к своим товарищам. Юноша позвал её снова – еще громче, затем вдохнул побольше воздуха, вложил два пальца в рот и свистнул, что было духу. Снял шарф, пояс и зафиксировал конечность. А затем вдоволь насладился тем, какими огромными стали у Генри глаза.

– Сходи за кем-то из ребят!.. – тяжело проговорил пострадавший, уже привыкнув к боли… – Неизвестно, слышала ли тебя собака.

– Сначала мы тебя перевяжем! Чем раньше окажешь помощь, тем лучше, – ответил Рэнди, крепко приматывая одну ногу к другой. – А пока можешь рассказать, как вы, голубчики, пережили эпидемию.

– Да что ж ты жмешь так сильно, гангрена проклятая!

– Просто расслабься и терпи! Кто ж теперь, без врача, тебе этот сустав вправит?..

– Китти… Он в Дюмон-Дюрвилле был учеником местного костоправа…

– Ага! Так это он вас тогда вылечил?

– Нет же! То была Фокс! – прошипел Генри. – Когда Арс уже давился собственной кровушкой, она взяла шприц, набрала в него своей крови, а затем вколола заболевшим. И тем, кто еще не успел… На каждого – по шприцу… Но я сомневаюсь насчет Арса. И его корешей из Мирного. Я уже говорил – из этой компашки только Эзра и остался. Думается, он выжил не только из-за удачи там или осторожности. Он один был добрым к ней, а иначе… Ночь моя мать, это было хуже самой болезни! Представь, что тебе вскрыли брюхо, грудь и черепушку и накидали туда горящих углей. А кости лопаются изнутри…

– Не могу.

– И не получится! – сказал Генри уже куда веселее: нынешняя боль отступила от воспоминаний о былых мучениях, настолько они были велики. – Пуля или вот это, – он кивнул на повреждённую ногу, – на самом деле чепуха.

– Так было со всеми?

– До единого. Этот укол не все пережили. Зато ада можно не бояться! И если послезавтра вы с Фокс не отправитесь за леталкой, ты увидишь, что я буду бегать. – выкрикнул Генри.

– Ещё чего! – хмыкнул Рэнди. – С таким вывихом ты и в кусты без помощи не сходишь!

– Поспорим? Только тебе, кроме ветра в твоём кармане, и спорить не на что. Что так смотришь? По-твоему, я такой ублюдок, что насмехаюсь над твоей бедой?.. Нет же, все это правда. Мы можем втирать в свои раны дерьмо, пить из любой лужи, есть падаль – и ничего… Если что-то не убило меня в течение получаса, то я, скорее всего, выживу. Только тебе от этого выгоды никакой: Фокс не станет делиться кровью черт знает с кем.

Юноша, впрочем, начал строить собственный план. Нелепый и почти обречённый на провал, как и большинство планов, что он когда-либо строил.

Мягко, почти бесшумно перебирая по снегу стройными лапами, к вышке подбежала Луна. Издалека её было не видно: окрас хорошо маскировал животное на фоне снега и скал, да к тому же, на солнце наползла туча. Остановившись у лестницы, собака озабоченно залаяла. Сперва Рэнди хотел взгромоздить пострадавшего животному на спину, но такая перевозка обернулась бы мучением для обоих.

– Луна, ступай домой! – велел он. – Приведи нам Китти! Китти, понимаешь? Собака только фыркнула.

– Даже не мечтай! Чужих она слушаться не будет, – усмехнулся Генри и отдал собаке тот же приказ. Встряхнувшись и распушив шерсть, та помчалась к Серебряному Дворцу галопом. А Рэнди осознал ещё одну вещь. С этими животными нужно подружиться: даром что им под силу оторвать человеку конечность…

На базу Генри несли в спальном мешке. Луна бежала рядом и подбадривала его, облизывая длиннющим языком лицо. К этому времени световой нож перекочевал Рэнди в карман: разговорами парню удалось отвлечь пострадавшего не только от боли. Впервые с ночи отлёта он был уверен, что должен сделать прямо здесь и прямо сейчас.

– Либо ты святой, либо хитёр, как черт, – сказала пленнику Фокс, когда Генри отнесли в пункт первой помощи, который располагался в том же секторе, что и мастерская и находился в распоряжении Китти. Прежде чем приступить к вправлению вывиха, тот щедро накурил пациента наркотическими грибами, и веселящий дымок добрался до мастерской.

– Всё просто, – Рэнди старался говорить без эмоций. – Его смерть значила бы мою смерть. Собаки не дали бы мне уйти далеко, особенно в этом снегу. А вашей светорезкой я владею не настолько хорошо, чтобы дать достойный отпор. И потом: какой нормальный человек бежит куда-то без еды? Без оружия?

В зелёных глазах ярко вспыхнуло любопытство. На лице коротко, как молния, блеснула улыбка.

– Дитя, но не глупое…

– Так ли уж ты стара? – возразил юноша, задетый словом «дитя».

– Десяток лет между нами есть. И потом, один год в банде идёт за пять.

– Когда мне будет девяносто, а тебе сто – кто заметит разницу?

– Уверен, что дотянешь до девяноста?

– Уверен, что хочу идти на Семь Ветров вместе с вами. Стать одним из твоих бойцов. Мирного нет – значит нет и надежды кого-то спасти дома. А возвращаться в могильник толку никакого…

Фокс расхохоталась ему в лицо.

– Тогда не дотянешь и до двадцати. Ты, поди, и стрелять не умеешь.

– Я быстро учусь.

– Забудь! Если есть возможность не убивать, начинать это дело не стоит, – и сказала это она серьезно, от всего сердца, словно приходилась старшей сестрой не Потерянным Детям, а самому Рэнди. Последние слова, которых можно было от неё ожидать.

Фокс и Рэнди стояли настолько близко, что юноша мог как следует рассмотреть глаза Старшей Сестры. Только сейчас он увидел, что их цвет был неоднородным; от зрачка словно расходились золотистые лучи.

– Чинить вашу броню и пушки – значит убивать вашими руками… Но убивать трусливо.

– Ты будешь там, где скажу я. И будешь делать то, что скажу я, – жёстко проговорила женщина. Она была достаточно умна, чтобы понимать: парню нужно во что бы то ни стало добраться до пушки. Но суровый упрямый голос продолжал шептать Рэнди на ухо: отступить у него права нет.

– А если я попрошу всю банду меня принять? – жестокая рука, все эти дни державшая его за сердце, сдавила его еще сильней, давая понять: сейчас или никогда.

– Держи карман шире! Просто так они тебя не примут. Они захотят тебя испытать…

Пылкая уверенность Рэнди угасла, словно смытая ледяной водой. Не то, чтобы он боялся испытаний, но вдруг банда потребует, к примеру, убить