Код Гериона: Осиротевшая Земля - Людмила Брус

банда не могла тоже. Снежные собаки ели много, да и пленников нельзя было держать совсем впроголодь. Потерянные Дети то и дело жаловались; кто-то даже предлагал пристрелить пару рабов и скормить их собакам, как, по их словам, несомненно поступил бы Арс, но Фокс отметала такие предложения с лёту. Рэнди ел раз в день – то, чем делился с ним Генри, но при этом все, кроме самого Генри и Наоко, смотрели на него враждебно. Парня считали «лишним ртом» несмотря на всю работу, которую он выполнял, потому что толком её не видели. Мышление же у большинства и вправду было детским: чего не вижу – того и нет.

Остаться одному Рэнди случая не выпадало. Генри, как довольно быстро выяснилось, лишь косил под раздолбая и добряка. Для пленника, которого он, похоже, уже считал своей собственностью, мастер находил уйму разнообразных и порой бессмысленных занятий – ковку пряжек для брони сменила ковка полозьев для саней и починка упавшего с обрыва арбалета. На ночь Генри привязывал работника за ногу к верстаку, что было до тошноты унизительно, и бедняга часами лежал в темноте на облезлой ячьей шкуре, вслушиваясь в храп своего «босса», отдаленное ворчание снежных собак и приглушенные голоса Потерянных Детей.

Cон, который мог бы облегчить ожидание, был хрупким и оборачивался кошмарами: то падением в пропасть, то небом, чёрным от миллионов искусственных крыльев, то видом трёх горящих у столба тел, пронзительно кричащих его имя. Знай он наверняка, что предотвратить катастрофу ему под силу, он не медля перегрыз бы горло хоть Генри, хоть Фокс, хоть даже симпатичной Наоко, случись ей встать у него на пути. Но он был всего лишь человек – не самый умный, не самый сильный, не самый смелый… У него не осталось ничего: даже топора или ножа, чтобы окончить свою жизнь.

А прошло не так много времени: Рэнди насчитал каких-то пять дней. Но эти дни – во тьме, в муках неведения – тянули на пять недель, и каждый новый день звучал в его ушах приговором. Как-то ночью он решил дотянуться до Генри и выудить у него из-за пояса световой нож (тот никогда с ним не расставался, за исключением испытания пленника). Но Генри, хотя и спал исключительно крепко, оказался предусмотрителен: при сильном натяжении цепи гремела подвешенная среди прочего хлама связка консервных банок. И хотя юноша больше ничем не выдал своих истинных намерений, ребра у него болели весь следующий день.

Но именно в этот день Генри, отчаянно любивший рассказывать всякие байки, выболтал пленнику ещё кое-что: Фокс, оказывается, сама угодила к Потерянным Детям не по своей воле, хлебнув ещё больше лиха, чем неудачливый кузнец.

– Ты это… Наружу, может, хочешь?.. А то совсем на поганку похож, – прервал его размышления Генри. Парень, не ждавший сочувствия, неуверенно кивнул. – Снег вроде того – перестал…

Последняя фраза словно вывела Рэнди из тяжкого забытья; он встрепенулся и расправил плечи.

– Вон шкурка твоя на крючке висит, – Генри указал коротким заскорузлым пальцем на войлочное пальто Рэнди. – Смотрю, не путешествовал ты в сильные морозы. Угодил бы в такой – снял бы эту тряпочку вместе со своей же кожей!..

Ждать себя юноша не заставил: шарф он завязывал уже на ходу и пять минут спустя едва не запел, увидев долгожданное пятно света. Обойдя заграждение из мешков с песком и двоих Потерянных Детей, охранявших выход, они оказались на платформе, где серебро из вагонеток грузили в поезд, откуда драгоценный металл начинал свое долгое путешествие по планете. По правую сторону от платформы виднелся заметенный снегом поселок, в которым вот уже давно никто не жил. По левую – высокий утес, увенчанный причудливой вышкой. Небо над их головами было ярко- голубым и безоблачным, и солнце пригревало вполне дружелюбно.

По платформе разгуливало несколько снежных собак; Рэнди обнаружил, что звери больше не внушают ему такого страха, как при первой встрече. Одна из них – сравнительно небольшая, серебристого окраса, приветливо подошла к Генри, ткнулась мордой ему в бок и гавкнула веселым басом.

– Луна, – улыбнулся Генри, доставая из кармана кружок сушеного творога. Собака осторожно взяла угощение, благодарно помахивая хвостом – не закрученным, как у большинства пород, что имеют отношение к лайкам и шпицам, а лишь слегка изогнутым кверху.

– Чья она? – полюбопытствовал Рэнди.

– Общая… – Генри похлопал Луну по холке. – У нас все собаки общие, кроме Миднайта. На этом красавце Фокс никому ездить не позволяет. Они, может быть, вообще последние на континенте… Жаль, щенки у них родятся редко – почти как у людей. – И медленней взрослеют, чем у нормальных псов. А на подростке не покатаешься, у него еще костяк не окреп: только сгубишь животину. Так что разводить их – не прибыльное дело…

– Мы в деревню?

– Нет, на вышку.

– Зачем?

– За небом наблюдать, пока солнце не сядет. Наша очередь как раз сегодня. Понимаешь, у Потерянных каждый босс со своей фирменной придурью. И если Арс мог пустить в тебя пулю за кислую морду, то Фокс всё время ждёт атаки с неба. И теперь понятно, что не зря.

– Как будто кто-то из Мирного хочет отомстить ей за предательство…

– Чушь! Она не оттуда, а из Семи Ветров. И нарвалась там на неприятности. Кто от хорошей жизни станет пешком таскаться по Магистрали? В одиночку, без припасов и без собаки, одетая кое-как. Что там у неё стряслось, никто из наших так и не знает. Арс – и тот вряд ли знал все. Перехватили её к востоку от Рэйлтауна; последнюю заставу Обходчиков она уже миновала. Отбивалась, как бес, уложила двоих! Мы уже думали, что её легче пристрелить, чем взять живьём. Но какая от мертвой польза?.. Арс её забрал себе. Ни с кем не захотел делиться, – Рэнди при этих словах холодом пробрало. – Первое время она то удрать пыталась, то и вовсе его убить, но Арс – он всегда был начеку, особенно после того, как его собственный сынок чуть не зарезал. Но как только привели её на базу, то есть сюда – как шёлковая стала. И союзником, и советником. Все думали, это вековой бабский бзик – лезть, как кошка, на того, кто сломал тебя и взял силой! А оказалось – она просто думала шага на три вперед.

«Да пропади она пропадом – власть такой ценой, – ужаснулся Рэнди. – Да и над кем? Над отродьями, которые разве что человечину не едят!..»

Больше всего, однако, ему хотелось знать, как, переболев птичьей чумой, Фокс, Генри и прочим удалось выжить. Он кое-что знал об инфекциях от доктора Осокина и Арсения. Разные штаммы исходного вируса могут обладать различной летальностью. Бактерии тоже мутируют, оказавшись в различных условиях, да так, что их потом и антибиотики не берут. Правда, что такое антибиотики, юноша представлял уже слабо. Вдруг ему вспомнилось: Генри как-то раз проговорился, что Старшей Сестре обязана жизнью вся банда. Что если каким-то боком это было связано с эпидемией?

Скакавшая впереди Луна еще лучше расчистила в снегу дорожку, проложенную днем раньше предыдущей сменой. Рэнди и Генри взошли по вырезанным в породе ступенькам на уступ, а затем поднялись на площадку вышки, которая представляла собой прозрачную круглую комнату с металлическими стенами, где находились остатки оборудования, сундук для угля и каменный очаг – понятное дело, сложенный уже Потерянными Детьми. Отсюда, с высоты двадцати метров, местность просматривалась как на ладони: и карьер, и железнодорожная линия, ведущая к грузовому терминалу, и самый настоящий лес, успевший вырасти за сто лет активного освоения Антарктиды. Небо оставалось ясным и спокойным, а Старшее Солнце – обманчиво ласковым.

– В прошлом году снег уже в это время уже сошёл. А сейчас глянь какие заносы! – Генри показал пальцем на ущелье, в котором железная дорога будто обрывалась. – Если там, где ты сел, такие же, то целый век будете раскапывать парашют. Но вылезти всё равно придётся, иначе скоро мы начнем жрать рабов и друг друга… Да не смотри ты так, не доходило у нас до такого, – быстро отчеканил Генри поймав полный презрения взгляд юноши. –