Варяг II - Иван Ладыгин

class="p1">Я держал ее, и в этом объятии был мой настоящий, главный триумф. Не военный, не политический. Я нашел не просто землю, не просто славу, не власть. Я нашел дом. И он был здесь. В ее сердце…

Глава 16

Пир клокотал подобно лаве в жерле вулкана…

Грохот кубков, грубый мужской хохот, визгливые переборы струн в руках скальдов — все это сливалось в оглушительную симфонию силы и жизни.

Длинные столы, сбитые из грубых досок, буквально стонали под тяжестью различных яств: зажаренных до хрустящей золотистой корочки туш кабанов; гигантских лососей, запеченных в глине с травами, и гор окороков, от которых тянуло дымком и можжевельником. Там же присутствовали большие деревянные плошки с редисом и репой — к ним, в основном, охотно прикасались женщины. Мужчины же старались набираться звериной мощи, поглощая сочное мясо и горячий жир, будто чувствовали, что вскоре им предстоят трудные испытания.

В воздухе витали карамельные нотки: перебродивший мед, терпкое пиво и тепло от сотни накаленных тел — все это сахаром рассыпалось по залу.

Я сидел на почетном месте, по правую руку от Бьёрна, и чувствовал на себе тяжесть множества взглядов — любопытных, завистливых, враждебных. Слева от конунга восседал Лейф. Его молчаливая и напряженная мощь была красноречивее любых речей. Эйвинд устроился рядом со мной. Его хищные и веселые глаза выискивали в толпе самых складных и ядреных девиц. И судя по его довольной морде, он мысленно раздел каждую…

Бьёрн поднял свой массивный рог, и бурлящая праздность на миг успокоилась.

— Давайте выпьем за гостей! — прогремел он. — За Лейфа, сына Ульрика Старого, чья дружба для нас дороже западного серебра и южного шелка! И за Рюрика, чья голова, как я погляжу, полна не только песен, но и дельных мыслей! Он справился! Они приплыли к нам сквозь шторма и предательские козни недругов! И пусть теперь скальды сложат об их пути добрые песни, чтобы и потомки запомнили это великое приключение!

Седые бородатые мужики тронули струны и затянули торжественную вису, но я их не слушал. Мой взгляд скользил по лицам хёвдингов. Сигурда среди них не было, но его ядовитая тень, казалось, витала в дымном воздухе и отравляла мне все веселье. Я поймал взгляд Астрид. Она сидела рядом с Ингвильд. В ее синих бездонных глазах читалась тревога, которую она неумело скрывала под маской спокойного достоинства…

Когда последние аккорды песни смолкли, Бьёрн поднял кубок и приказал всем продолжать веселиться. Зал зашумел новой волной гомона и смеха, а конунг повернулся ко мне.

— Ну что, Рюрик? Альфборг позади. Говори, что видел. Говори как есть, без прикрас…

Я отхлебнул темного меда, давая себе секунду, чтобы собрать мысли в кулак.

— Земля как земля, конунг… Есть болезни, есть междоусобицы. Ярл Ульрик хоть и стар, но умен и проницателен. Его сын, Лейф — честный и верный своему слову воин. Он и его люди нам сильно помогли по дороге домой. Прошу это учесть.

— Хорошо. А что Торгнир? — спросил Бьёрн, отрезая себе кусок мяса от кабаньей ноги. — Он такой же славный парень, как и его родичи? Он изменил свои взгляды?

Я скривился, отмечая, как напрягся Лейф за спиной конунга. Но лукавить не стал.

— Увы, нет… Торгнир — змей, что греется у семейного очага, готовый ужалить того, кто протянет ему руку.

— Кхм… И что тогда делать с нашим союзом? — прямо спросил Бьёрн, отодвигая в сторону всю дипломатическую шелуху. — Если наследники Ульрика вцепятся друг другу в глотку, нам покоя это не прибавит.

— Думаю, это дело далекого будущего. Я подлатал Ульрика, и он сможет еще долго нести бремя власти. — неуверенно сказал я. — А сейчас у нас есть более насущные проблемы. По пути домой, недалеко от наших вод, мы видели корабль. Длинный черный драккар. Он рассекал волны с невероятной скоростью. На его парусе красовался знак в виде переплетающихся молний, бьющих прямо в центр щита. Ты знаешь, что это знак Харальда. Его личный штандарт.

Бьёрн практически никак не выдал своего волнения. Правда, его пальцы чуть сильнее сжали ломтик дикой свинины. Но это так… мелочи.

— «Дом Грома», — подслушав наш разговор, повторил Лейф. — Глаза и уши Прекрасноволосого уже здесь.

Бьёрн медленно кивнул, словно давно ожидал этого.

— Аксель! — крикнул он своему верному хускарлу, и тот, как из-под земли, вырос рядом. — Удвой… Хотя нет! Утрой дозор у входа в залив! Пусть каждое судно, идущее с запада, встречают и сопровождают три наших самых быстроходных драккара. Без моего личного знака никого не подпускать к нашим причалам! Понятно?

— Понятно, конунг! — Аксель склонил голову и стремительно исчез в толпе.

Возвращаться к беззаботному веселью после такой новости было немыслимо, но викинги умели пить, предвкушая войну — с мрачной, яростной решимостью.

Я перевел дух, чувствуя жгучую сухость во рту, и вернулся к главному.

— Союз с Альфборгом возможен, конунг. Ярл Ульрик согласен. Но у него есть условия.

Все взоры устремились на Лейфа. Тот тяжело поднялся, его массивная фигура бросила на стол огромную, колеблющуюся тень.

— Мой отец, ярл Ульрик, предлагает Буяну союз и взаимную защиту. Скрепленную кровью и железом. В обмен он просит регулярные поставки зерна на все предстоящие зимы, ибо урожаи у нас, увы, скудные, а запасы тают на глазах. Также нам потребуется десяток ваших лучших кузнецов на полгода, чтобы перековать наши ржавые серпы в прямые смертоносные мечи. Мы дадим кров, пищу и все необходимое вашим мастерам. Это я лично гарантирую. И самое главное — Буянборг в обмен на нашу верность никогда не должен покушаться на власть наследников Ульрика в Альфборге. И тогда, когда придет Харальд, наши воины встанут плечом к плечу с вашими, под одним и тем же стягом!

Бьёрн внимательно слушал. Он смотрел куда-то поверх головы Лейфа, в дальний угол зала, взвешивая и рассчитывая все нюансы. Зерно — это жизнь, дыхание его народа. Кузнецы — это хребет, стальной позвоночник любой дружины. Но союз с Альфборгом накрепко запирал восточные подступы к Буяну, отрезая Харальду целое направление для удара. Это была дорогая, но разумная цена.

— Альфборг всегда был нашим братом, — медленно, внятно выговаривая каждое слово, начал Бьёрн. — Пусть и строптивым, своенравным братом. Голод брата — наш голод. Слабость брата — наша слабость. Я согласен. Пусть ваши амбары ломятся от нашего зерна, а ваши воины будут закованы в сталь, выкованную нашими мастерами!

Он поднял свой рог. Лейф поднял свой. Их взгляды скрестились на мгновение