Книга дождя - Томас Уортон

– Не хочу я, чтобы ты отвалил, – отвечает она, – но я правда хочу, чтобы ты ушел.

Он выше нее и легко заглядывает поверх ее головы в комнату, щурясь.

– А это еще что?!

– Ты посмотри на нее, – говорит Андрос, сидя на корточках у окна. – Я думал, они вымерли.

Уже почти полночь. Клэр так и не включает свет. Птица по-прежнему сидит, нахохлившись.

– Нельзя никому говорить об этом, – говорит она.

– Но люди захотят знать…

– Именно. Если это та самая птица, это сенсация. Тут же понабегут журналисты. Они ее спугнут, может, будут гоняться за ней. Это все испортит.

– В охране природы должны знать. Они точно смогут проследить…

Она быстро соображает.

– Я сообщу им. Честно. Я только хочу написать о ней первой. Я побуду с ней наедине немного, пока не начнется шумиха. Ты ведь понимаешь? Возможно, это прорыв в моей работе. Я смогу написать статью для «Географии планеты».

Он переводит взгляд с птицы на нее. Клэр видит, что он заметил в ней качество, о котором не подозревал.

– Ясно. Ладно.

Затем он встает и изучает галактику своего города, завитки огней, мерцающие и переливающиеся в каплях, бегущих по стеклу.

– Когда это успели построить? – бормочет он. Она стоит чуть позади него и не хочет спрашивать, что именно он не узнает. Не хочет говорить вовсе, не хочет, чтобы он говорил. Все это время, пока он в ее комнате, она тайком любуется им. С тех пор как она увязла в этой истории с журавлем, в ней растет новое чувство. Оно совершенно ей не свойственно. Это боль желания. Готовность сдаться. Ее роль всегда заключалась в том, чтобы скользить по краю, подхватывать добычу и убегать. Не растворяться.

– Ты можешь подойти ближе, – подбадривает его шепотом Клэр. – Прямо к окну, если хочешь. Все хорошо, она спит. Ты ее не потревожишь.

Он делает, как она говорит. Пусть он влюбится в птицу. Привяжется к ней. Тогда он захочет защитить ее. Он станет сообщником.

– Привет, – говорит Андрос мягко, мелодично. – Вот уж не думал, что встречусь с тобой.

Она ждет немного, затем касается его плеча. Он оборачивается и смотрит на нее, моргая.

– О, – произносит он наконец с улыбкой. – Как думаешь, мы можем… Это ведь ей не помешает?..

Далеко за полночь Клэр открывает глаза и садится в постели. Что-то изменилось. А потом она понимает, что именно.

Буря закончилась. Воздух снаружи спокоен, не хлещет в мокром неистовстве. От этой умиротворенности почти кружится голова. Журавль тоже поднимает голову, будто и птицу потревожила эта тишина. Птица смотрит на Клэр темным, бездонным глазом. Ночной бриз поднимает ее красный гребешок и нежно возвращает на место.

Рядом мерно дышит Андрос.

Она все еще может выполнить свою работу, даже когда он рядом. Это будет трудно, но она готова. Если птицу забрать невозможно, она займется тем, для чего сплетено гнездо. Драгоценность, которая наверняка хранится в тепле и безопасности. Яйцо этой птицы стоит столько же или даже больше, чем то, ради чего Клэр прислали сюда.

Они лежат в обнимку, проваливаясь в сон, когда гудит ее телефон. Она вслепую хватает его на прикроватном столике.

Это издатель. На мгновение она их путает. Этого мягкого, кроткого мужчину, который ждет от нее новостей, всегда ждет от нее новостей, и другого, с которым она говорила кратко по телефону перед отъездом, неизвестного, немногословного.

– Клэр? Это Артур. Прости, что рано. Как ты?

– Все нормально. Хорошо.

– Так ты там?

– Я тут. Да.

– Хорошо, хорошо. Ты ничего не писала. Слушай, я звоню… дело в том… сказать тебе…

– Что? Извини, Артур, я не слышу. Что?

– …сказать нам… домой… вернуться…

– Прости, что? Не мог бы ты повторить? Алло?

На экране ни полоски. Нет сигнала.

Она вновь падает на подушку. Андрос шевелится, его рука скользит по ее бедру. Все, к чему привела эта прерывистая беседа, – в ее голове возник образ, который не отогнать: комнатенка ее матери в доме престарелых. Сколько уже, шесть месяцев? Семь. Артур не стал бы звонить из-за этого. Работники в доме престарелых связались бы с ней, если бы что-то…

Она постарается позвонить Артуру утром.

На рассвете она просыпается и обнаруживает, что Андрос сидит голый, скрестив ноги на краю постели, и смотрит на птицу. Снова Клэр удивляется, как она стала пренебрегать осторожностью. Та старуха, сжавшая ее руку, когда она была ребенком, – она никому с тех пор не позволяла такого. Она вспоминает ночной звонок Артура, решает перезвонить ему позже.

– Надо дать ей имя, – говорит Андрос.

– Какое?

– Например, Артемида? Богиня Луны.

– Почему богиня Луны?

Она слышит раздражение в своем голосе, нетерпение – ей хочется, чтобы он ушел. Молчание перед тем, как ответить, показывает, что он это тоже заметил.

– Из-за ее окраса, наверно. И она выглядит такой безмятежной.

– Ты видел ролики, как эти птицы ловят рыбу? Сразу видно, что они произошли от динозавров. Уверена, велоцирапториха тоже выглядела безмятежной, когда высиживала яйца.

Андрос приносит им завтрак снизу, из ресторана. Затем ему нужно снова ехать в исследовательскую лабораторию.

– Хорошего дня, милая, – говорит он с превосходным американским акцентом, направляясь к двери. Это и вправду ее смешит.

Когда он уходит, она встает с постели и фотографирует птицу с разных ракурсов. Клэр чувствует внезапное желание открыть раздвижную дверь и шагнуть на балкон. Стать ближе к своей новой компаньонке, не оставаться по другую сторону стекла. Она знает, что это окажется непростительным нарушением. Птица не будет ей рада. Не поймет, почему Клэр вторглась в ее личное пространство. Да та и не станет этого делать.

Клэр вновь склоняется за работой, и тут свет наполняет комнату. Она вновь поднимает взгляд, моргает. Солнце. И впрямь солнце после долгого отсутствия. Птица все еще сидит, нахохлившись. В ослепительном свете она напоминает сугроб весеннего талого снега.

Клэр выходит в фойе и на улицу, держа при себе путеводитель. Есть еще несколько мест из списка, которые ей нужно посетить. Музеи. Галереи. Архивы. Публичные места, в которых достаточно много людей, чтобы можно было спрятать передачу у всех на виду.

От мокрых тротуаров идет пар, люди сняли куртки и закрыли зонты, улыбаются, прогуливаются, не спешат, сидят за столиками на открытых верандах кафе, болтают и смеются, отлично проводят время. Она находит пустой стул в уличном кафе, заказывает холодный чай, смотрит на прохожих. Это нормально. Так все и делают, когда выглядывает