Деньги не пахнут 5 - Константин Владимирович Ежов

– Согласно федеральным нормам CLIA, безопасность клинических лабораторий регулируется законом. Нарушение закона не подпадает под защиту NDA.

После короткой словесной дуэли судья кивнул, слегка постукивая пальцем по столу.

– Свидетелю разрешается продолжить.

В зале повисло напряжение.

– Компания полностью игнорировала правила обращения с реагентами. Просроченные химикаты хранились рядом с новыми. Контроль качества? Его не существовало. Анализы, которые должны проводиться минимум трижды, выполнялись….

Фраза оборвалась, когда с галёрки взвился чей-то крик:

– Эти преступники должны сидеть в тюрьме!

– Сколько можно прикрываться этим чёртовым NDA?!

Бах! Бах! Бах!

Судья стучал молотком, но толпа не стихала. Два охранника уже спешили к возмущённым зрителям, а камеры, как стальные глаза, продолжали писать каждое движение.

Пока в зале воцарялся хаос, интернет взорвался новой волной комментариев:

– Просроченные реагенты в анализах?!

– Говорит врач: это не халатность, это потенциальное убийство! Ошибка теста может стоить жизни – инсульт, инфаркт, что угодно.

– Это уже не коррупция, это покушение на убийство.

Публика быстро поняла: "Теранос" переступила грань. Это была не просто компания с тёмными методами – это угроза каждому живому человеку.

А Сергей позволил себе короткую, едва заметную улыбку. На глазах у миллионов Холмс превращалась из хищной бизнес-леди в чудовище. Властная, безжалостная, опасная – теперь ещё и убийца по неосторожности.

Следующий шаг требовал лишь одного – показать слабое место. Каждому злодею нужен момент падения.

На трибуну поднялся новый свидетель – худой мужчина с потухшими глазами.

– В компании мы называем это словом "исчезновение", – произнёс он с хрипотцой. – Люди просто… пропадают. Без объяснений, без передачи дел. Вчера сидели за соседним столом – сегодня нет даже имени в списке сотрудников.

В зале установилась мёртвая тишина. Даже камеры, казалось, замерли.

Журналистов, освещавших "Теранос", давно интересовала эта тайна. И вот, наконец, перед публикой распахнулась дверь к разгадке.

– Удалось найти одного из таких "исчезнувших"? – спросил адвокат.

– Да. Мы встретились вечером в кафе. А уже на следующий день меня вызвал вице-президент. Он знал, с кем я говорил. Знал, где. Спрашивал, что обсуждали….

– Как они могли об этом узнать?

– Не знаю. Возможно… следили.

– Протест! Недопустимые предположения! – выкрикнула юрист "Теранос".

Сергей мягко сменил направление допроса, словно заранее знал, куда приведёт этот разговор:

– Что сказал вам тот самый коллега, прежде чем исчезнуть окончательно?

Вопрос повис в воздухе, как капля ртути, блестящая и хрупкая, готовая сорваться – и навсегда изменить всё, что до этого казалось ложью или истиной.

Судебный зал будто замер. Воздух стоял тяжёлый, пропитанный напряжением, будто вот-вот должен был треснуть. За окнами гудели моторы, где-то щёлкал фотоаппарат журналиста, а в рядах публики царила гнетущая тишина.

Сергей Платонов стоял у кафедры, облокотившись на край стола. Голос свидетеля дрожал, словно тонкая струна, натянутая до предела:

– Он ничего не сказал. Просто побледнел и умолял не задавать вопросов.

Сказал:

– Не могу говорить из-за соглашения о неразглашении. Если хоть слово скажу – засудят.

– Вы ведь тоже работаете в "Теранос", верно? – уточнил Сергей, и по залу прокатилась едва слышная волна шёпота.

– Да…, – ответ последовал неуверенно. – Даже мне, коллеге, он сказал, что не может раскрыть ни малейшей детали. Ничего о лаборатории. Совсем ничего.

Эти слова повисли в воздухе, будто удар гонга. Главный смысл был очевиден: в лаборатории скрывалось нечто огромное, пугающе важное.

Что за тайна заставляла Холмс, женщину, которую уже считали безжалостным лидером и потенциальной убийцей, идти на крайние меры – следить, устранять, запугивать?

Когда в зал вошёл следующий свидетель, напряжение достигло точки кипения. Это был сам исчезнувший исследователь. Человек, о котором до сих пор ходили слухи.

– Какова была ваша должность в "Теранос"? – прозвучал первый вопрос.

– Возражаю! – резко вскочил адвокат компании. – Эта информация является внутренней и подпадает под действие соглашения о неразглашении!

"Теранос" цеплялся за NDA, как утопающий за спасательный круг. Всё, лишь бы скрыть, чем занимался этот человек. Свидетель колебался, комкая листок в руках. Пальцы дрожали, на лбу выступили капли пота.

– Не могу разглашать…, – выдавил он глухо. – NDA не позволяет.

Команда Сергея Платонова не уступала.

– Использовали ли вы устройства конкурентов?

– Не могу ответить. Это будет нарушением NDA.

– А модифицировали ли вы устройства конкурентов?

Вопрос словно ударил током. Именно его Сергей когда-то задавал Холмс:

"Подделывали ли вы сторонние аппараты и разбавляли кровь пациентов?"

Тогда Холмс ответила уверенно – нет.

Но теперь последовала пауза… и неожиданный удар, перевернувший всё дело:

– Согласно Пятой поправке Конституции США… воспользуюсь правом хранить молчание.

Одно предложение. Но оно прозвучало, как выстрел.

Пятая поправка означала отказ от самооговора – и, следовательно, косвенное признание.

В зале поднялся гул. Люди переглядывались, кто-то сдержанно выругался.

– Пятая поправка? Это же из криминальных сериалов! Почему её произносят здесь?

– Значит, он фактически признал, что преступление было!

– Корпорация прикрывает преступления NDA? Отвратительно!

Точка невозврата была пройдена.

До этого момента "покушение" звучало как метафора, но теперь процесс приобрёл криминальный оттенок. "Теранос" перестал быть просто аморальной компанией – он стал преступным сообществом.

Сергей воспользовался шансом и вызвал следующих свидетелей – сотрудников исследовательской лаборатории.

– Как именно использовались устройства конкурентов?

Ответы повторялись один за другим, гулко отражаясь от стен:

– Воспользуюсь правом хранить молчание по Пятой поправке.

– Воспользуюсь правом хранить молчание…

Толпа бурлила.

– Где ФБР?!

– Их всех нужно арестовать!

Люди, когда-то сочувствовавшие свидетелям, теперь смотрели на них с ледяным презрением. Молчание стало равносильно признанию.

И тогда Сергей вызвал последнюю свидетельницу.

В зал вошла Эмили. Её шаги гулко отдавались по мраморному полу. Каждый взгляд был прикован к ней – именно от неё теперь зависело, куда повернёт история.

В зале суда пахло старым деревом и нервами. Воздух дрожал, будто под потолком завис ток высокого напряжения. Судебный секретарь тихо перевернул страницу протокола, и в эту тишину, наполненную глухим гулом ожидания, раздалось мягкое, но отчётливое:

– Свидетель Эмили, расскажите, почему сотрудники "Теранос" боялись говорить правду.

Эмили подняла глаза. Голос звучал устало, словно через него прокатывались годы страха и бессонных ночей.

– Контакт с Сергеем Платоновым был, – сказала она спокойно. – И, да, кое-что рассказала. Только не о работе – о людях, об атмосфере. В итоге мои слова легли в основу статьи в "Уолл-стрит Таймс".

Эта статья прогремела, как взрыв. И теперь