Миссия в Сараево - Алим Онербекович Тыналин

Димич на левой стороне кровати, ближе к окну. Лежит на спине, храпит тихо, ровно. Лицо повернуто к потолку, рот приоткрыт. Усы шевелятся от дыхания.

Жена на правой стороне, спиной к Димичу. Дышит глубоко, ровно. Темные волосы рассыпаны по подушке.

Я открыл дверь шире, зашел внутрь. Закрыл за собой, оставив щель в палец, на случай быстрого бегства.

Пошел к кровати со стороны Димича. Ступал медленно, переставляя ноги плавно, не поднимая ступни высоко. Пол здесь покрыт ковром он глушил шаги.

Подошел к кровати, остановился рядом с Димичем.

Посмотрел на него. Спящий мужчина. Полное лицо, двойной подбородок. Усы седые, аккуратно подстриженные. На шее складки кожи. Руки поверх одеяла, пальцы расслаблены.

Димич вздохнул во сне, повернул голову на бок. Продолжал храпеть.

Я достал из кармана платок, развернул его. Достал флакон с хлороформом из внутреннего кармана. Открутил пробку медленно, стараясь не шуметь. Запах резкий, химический.

Налил на платок, немного, как учили. Слишком много может убить. Слишком мало не подействует.

Сложил платок вчетверо, подержал в левой руке.

Подождал еще минуту, слушая дыхание обоих. Димич храпел равномерно. Жена дышала глубоко, не просыпаясь.

Я наклонился к жене первым. Держал платок с хлороформом в левой руке, поднес к ее лицу осторожно, прижал к носу и рту, плотно, но не резко.

Она дернулась, глаза открылись наполовину. Начала поворачиваться, рука поднялась.

Я прижал платок сильнее, правой рукой придержал ее за плечо, не давая подняться.

Она попыталась вдохнуть, чтобы закричать, вдохнула пары. Дернулась еще раз, слабее. Глаза закатились. Через пять секунд обмякла, голова откинулась на подушку.

Я убрал платок, проверил дышит ровно, глубоко. Спит. Минут на двадцать, может, больше.

Он продолжал храпеть, не просыпаясь. Лежал на спине, лицо повернуто к потолку. Горло открыто.

Я встал рядом с кроватью со стороны Димича. Поднял правую руку, сложил пальц, ребро ладони жесткое, как учили в Аламуте.

Нащупал точку между ключицами, чуть ниже, где грудина соединяется с ребрами. Солнечное сплетение. Удар туда, с правильной силой, останавливает сердце. Без внешних следов.

Димич вздохнул во сне, повернул голову на бок.

Я нанес удар, быстро, точно, ребром ладони в центр груди.

Тупой звук. Тело Димича дернулось, глаза распахнулись. Рот открылся, хотел вдохнуть, не получилось. Руки схватились за грудь, пальцы сжали ткань рубашки.

Я наклонился, прижал ладонь к его рту не дать закричать.

Димич бился несколько секунд. Глаза широко открыты, смотрели на меня. Но мое лицо не видно. Только страх в глазах.

Потом он затих. Руки расслабились, упали на одеяло. Глаза остались открытыми, остекленели.

Я убрал руку ото рта. Закрыл ему веки пальцами, осторожно, плавно.

Приложил пальцы к шее, нащупывая пульс. Ждал десять секунд.

Ничего. Сердце остановилось.

Жена продолжала спать, дышала хлороформом. Не просыпалась.

Я посмотрел на Димича последний раз. Теперь он Лежал спокойно, глаза закрыты, руки поверх одеяла. Выглядел как спящий. Утром жена проснется, подумает, что он еще спит. Потом поймет.

Я медленно отступил от кровати. Шаг назад, еще один. Смотрел на обоих, никто не двигался.

Димич мертв. Жена будет спать еще минут пятнадцать.

Пора уходить.

Я отошел к двери, открыл ее бесшумно. Вышел в коридор, прикрыл дверь за собой, плотно, но без щелчка.

Стоял в коридоре несколько секунд, прислушиваясь. Тишина. Никто не проснулся.

Пошел к лестнице. Спускался медленно, пропуская ту скрипучую ступеньку. Вниз, в коридор первого этажа.

Через коридор в кухню. Проверил карманы, флакон, платок, отмычки. Все на месте.

Открыл заднюю дверь, вышел во двор. Закрыл за собой, не запирая, замок закроется сам, когда дверь захлопнется.

Через сад к задней калитке. Открыл, вышел в переулок. Снял замок с крючка, повесил обратно на петлю, защелкнул. Выглядит запертым.

Снял перчатки, сунул в карман. Пошел по переулку прочь от дома Димича.

Шел быстро, но не бегом. Обычный человек, возвращающийся домой поздно. Вышел на главную улицу, прошел два квартала. Остановился под фонарем, достал часы.

Половина первого ночи.

Я сунул часы обратно в карман, пошел дальше. По пустым улицам Врачара, потом к Дорчолу. Шел долго, почти час. Не хотел ловить извозчика, могут запомнить.

Около двух часов добрался до своей квартиры. Поднялся по лестнице, открыл дверь, зашел внутрь. Запер на засов.

Разделся, снял рубашку, брюки, ботинки. Сложил аккуратно на стул. Достал из карманов перчатки, отмычки, флакон, платок. Положил на стол.

Подошел к умывальнику, налил воды из кувшина в таз. Вымыл руки, долго, тщательно, хотя перчатки были. Потом лицо. Вытерся полотенцем.

Посмотрел на свои руки в свете лампы. Чистые. Обычные руки.

Я погасил лампу, лег на кровать. Не раздевался больше. Лежал с открытыми глазами, смотрел в потолок.

За окном спал город. Где-то в Врачаре, в доме номер семнадцать, жена Димича спала рядом с мертвым мужем. Еще не знала. Узнает утром.

Я закрыл глаза.

Глава 19

Связной

Прошло два дня после Димича. Газеты написали о его смерти, «скоропостижная кончина уважаемого банкира», «сердечный приступ во сне». Полиция особо не копала. Семья тихо похоронила его на семейном кладбище.

Я купил «Политику» утром, прочитал некролог за завтраком в кофейне. Посмотрел на фотографию Димича, полное лицо, аккуратные усы, строгий взгляд.

Сложил газету, допил кофе. Пора думать о следующем объекте.

Милутинович. Связной. Переправляет оружие и людей между Белградом и Боснией. Без него Дмитриевич теряет контроль над операцией, боевики будут отрезаны от снабжения, коммуникации нарушены.

Елена сказала, он часто бывает в кафане «Код златне рибе», на берегу Дуная. Каждый вечер, пьет до полуночи. Потом идет домой вдоль реки.

Нужно это проверить. Убедиться, что она права. Изучить привычки, маршрут, время. Только потом можно действовать.

Я вышел из кофейни около восьми вечера, пошел к Дорчолу.

Кафана стояла у самой воды, старое деревянное здание с потрескавшимися стенами. На вывеске нарисована золотая рыба, выцветшая от времени. Окна светились желтым светом, оттуда доносилась музыка, кто-то играл на гармошке, мужчины фальшиво пели хором.

Я толкнул дверь, зашел внутрь.

Воздух густой, пропитанный табачным дымом и запахом ракии. Низкий потолок, закопченные балки.

Столы деревянные, грубо сколоченные, за ними сидели мужчины, портовые рабочие, грузчики, мелкие торговцы. Одеты просто, лица загорелые, обветренные. Громко говорили, смеялись, стучали кружками по столам.

Я прошел к дальнему углу, сел за свободный стол спиной к стене. Отсюда видно весь зал и дверь.

Подошел хозяин, полный серб с кучерявой бородой,