Тысяча ключей Мерлина - Tom Paine

словно сковывали меня, не давая сделать то, что нужно было, ведь Самойлов бы меня не пожалел. Спустя минуту я опустил клинок и, развернувшись, пошел в сторону Морозова, выкрикнув:

— Я не могу убить человека. Можно засчитать дуэль оконченной?

— Дуэль не окончена, пока один из вас не будет мертв, — невозмутимо произнес Морозов.

Кинув беглый взгляд на Иваныча и Топора, я увидел, что они бешено на что-то показывали у меня за спиной.

Вмиг я вспомнил о Самойлове и резко развернулся. Шар магмы летел в меня, я, прыгнув на землю в сторону, едва успел уйти от него. Шар достиг Морозова, который ловким движением своего клинка заморозил, превратив магму в лед, который рухнул в нескольких метрах от него.

Подняв голову с земли, я увидел Самойлова, стоявшего на одном правом колене, пытающегося подняться на ноги. Я схватил вылетевший и лежавший в полуметре свой клинок, поднялся и побежал на него.

«Я хотел оставить его в живых, а он атаковал меня в спину! Убью мразь!» — думал я, наполняясь гневом, что аж, наверное, глаза налились кровью.

Подбегая слева к Самойлову, я изо всех сил пнул его ногой в грудь так, что тот завалился назад, упав на спину. Я резко затормозил и, подбежав к лежавшему Самойлову, перехватил клинок и, схватившись за него, левой рукой воткнул ему прямо в сердце со всей, что было, силой.

Самойлов не издал ни звука, лишь его рука, расслабившись, разжала ладонь, которая держала клинок, после чего тот сначала выпал из руки на землю, а потом вовсе исчез, как будто и не было его.

Хрипов и стонов Самойлов не издавал, и тут я понял, что он умер. Окинув его взглядом, я заметил, что с запястья правой руки исчезла татуировка ключа, и след от шрама печати тоже испарился, оставив лишь гладкую кожу на уже безжизненной руке.

В тот же миг, как я понял, что Самойлов умер, чувство страха и осознание того, что это сделал я, меня заполонило. Я отпустил клинок, торчавший из его груди, опершись руками о землю рядом с телом. Слезы из моих глаз хлынули ручьем. Шокированный оттого, что я смог убить человека, я продолжал сидеть словно парализованный.

Спустя минуту, а может и больше, в тот момент я потерял чувство реальности и текущего времени, с двух сторон ко мне кто-то приближался судя по глухим шагам. Я инстинктивно схватился за клинок и, вырвав его окровавленного из тела Самойлова, резко посмотрел сначала в одну сторону, потом в другую. Тело мое немного расслабилось, это был не Добровольский, а двое чтителей.

Заметив меня, вскочившего с земли и схватившего клинок, они остановились, после чего я услышал впереди голос Морозова:

— Осипов, ты победил… отойди от тела, чтители его уберут.

Я послушно опустил клинок и отошел в назад на несколько шагов. Дальше я молча наблюдал, как двое крепких мужчин подняли с земли тело Самойлова и понесли в сторону, где стоял Морозов.

Поглядывая на ключника, я шел следом за чтителями, соблюдая выстроенную для себя дистанцию. Когда чтители подошли к краю круга, хранители, стоявшие там, разошлись, освободив дорогу к припаркованной машине, на которой чтители приехали. Открыв багажник, я наблюдал, как они погрузили туда тело.

Остановившись в нескольких метрах от края круга, наблюдая за чтителями, я услышал голос ключника:

— Выиграв дуэль, ты получаешь ключ Самойлова. Добровольский?

Олег Добровольский нехотя подошел к ключнику и протянул ему ключ, после чего надменно посмотрел на меня и поспешил удалился. Взяв Алину с собой, он усадил ее назад, а сам сел за руль внедорожника, поспешив убраться отсюда.

Морозов, внимательно осмотрев ключ, а Довлатова кивком подтвердила его подлинность, протянул ключ мне. Я, недолго думая, взял ключ и засунул его в карман без слов.

Уголок рта Морозова едва уловимо поднялся, изобразив некое подобие улыбки, тоже направился к своему внедорожнику.

Довлатова осталась и, внимательно посмотрев на меня и подошедших Иваныча и Топора, негромко произнесла:

— Будьте уверены, Добровольский от вас не отстанет, он словно цепной пес, если вцепился в кость, то только смерть заставит отпустить.

— Поверьте, Татьяна, я это прекрасно понимаю, — ответил Иваныч.

— Хорошо, и еще, когда передадите ключ новому ключнику, сообщите мне об этом, — чуть громче произнесла для проформы Довлатова и, поправив очки, развернулась, направилась вслед за Морозовым.

Не успев Довлатова отойти и на несколько шагов, Топор изо всех сил похлопал меня по спине так, что я аж подался чуть вперед, выплюнув весь воздух из легких, после чего он произнес:

— А ты не так прост, как кажешься! Убил не самого слабого хранителя!

— Едва ли тут есть чем гордиться. Меня до сих пор мутит, когда вспоминаю его мертвое тело. Я в кругу чуть не облевал его труп, сам не знаю, как удалось удержать рвотные позывы, — негромко выпалил я.

Иваныч неожиданно резко дал мне подзатыльник.

— Да за что? — почесывая затылок, произнес я.

— За то, что вошел в круг, и за то, что остался в нем!

— Он меня разозлил, гнев затуманил мой разум, и я сделал то, что сделал, не совсем отдавая себе отчет.

— Это есть оборотная медаль хранителя. Сила, которую транслирует клинок — это энергия, которая преобразуется из твоего гнева, отчего первое, чему я тебя учил — это спокойствие. Гнев быстро завладевает хранителями и губит…, - произнес Иваныч.

— Ты не говорил об этом раньше…

— Потому что ты еще был не готов. Именно поэтому я и дал подзатыльник, потому что ты еще неопытный попал сюда, и повезло, что ты не сильно много дел успел наворотить и каким-то чудом еще одолел Самойлова.

— Звучит почти как похвала, — произнес я, слегка улыбнувшись.

— Постарайся больше не влезать в ненужные драки, пока не будешь к этому готов.

— Вообще-то он тебя спас, а на благодарность твои слова не похожи! Я видел, что ты уже выдохся, и Самойлов бы смог добить тебя, — с улыбкой произнес Топор.

— Спасибо, конечно, но больше так не делай, — сказал Иваныч, строго посмотрев на меня.

— Ладно, я постараюсь, — произнес я, улыбнувшись Топору, на которого глянул краем глаза.

— Возвращаемся в бар? — спросил Топор.

— Кстати, Алина то была права про ногу Самойлова! Значит и про то, что ее отец продолжит за нами охоту, тоже, вероятно, верно, тем более Довлатова сказала тоже самое, — добавил я.

— Андрей прав, в баре оставаться надолго нельзя тем более, когда мы отобрали прилюдно ключ одного из его людей. Он такое точно не простит, — констатировал Иваныч.

— И к чему