Дети Апокалипсиса: О Дивный Новый Мир - Иван Малки

Символ на стене — два полумесяца в ломаном круге — теперь обрел еще более зловещий смысл. Это не просто знак их присутствия. Возможно, это метка, указывающая путь. Или приглашение. Или ловушка. Черт его знает, что у этих тварей на уме. Но направление было ясно — вверх. В заброшенные, продуваемые всеми ветрами небесные этажи, где когда-то жила элита старого мира, а теперь резвились пришельцы, устраивающие сафари на остатки человечества. Это было в сто раз хуже, чем спуск к "МакДакам". Там хотя бы были знакомые безумцы, предсказуемые в своем помешательстве. А наверху… наверху было Неизвестное. С большой грёбаной буквы «Н».

Я вернулся в свою каморку, служившую мне спальней и складом одновременно. Механически проверил заряд импульсника, сунул пару запасных энергоячеек в карманы разгрузки. Рюкзак пришлось пересобирать. Вместо части пайков — больше воды. Наверху с ней могло быть туго. Моток троса, несколько карабинов и кошек — кто знает, какие пропасти придется форсировать. Дыхательная маска — старая, армейская, но рабочая. На верхних уровнях воздух мог быть разреженным, или наоборот, загазованным какой-нибудь дрянью из поврежденных систем жизнеобеспечения. Или просто ловушкой от "туристов". Нож на поясе, заточенный до бритвенной остроты. Пара стимуляторов — на крайний случай, если придется бежать долго или драться без сил. Я затянул ремни рюкзака, чувствуя его привычную тяжесть на плечах. Это был не просто груз снаряжения. Это был груз ответственности. За Ки. За Elysium Sky. За себя самого, застрявшего в этом безумном мире и пытающегося найти в нем хоть какой-то смысл, кроме простого выживания.

— Лом наверху не имеет влияния, Макс, — Рысь подошел ко мне, когда я уже стоял у лифтовой шахты. Его голос был тихим, но отчетливым. — Его люди туда не ходят. Говорит, там «воздух другой». Слишком чисто, слишком тихо. И тени неправильные.

— Знаю, — кивнул я. — Я и не рассчитываю на помощь сорок первого. Это моя вылазка.

— Символ… — он понизил голос еще сильнее. — Если увидишь его снова, будь предельно осторожен. Это может быть не просто знак, а активатор какой-нибудь их хреновины. Ловушки, сигнализации…

— Принято. Спасибо, Рысь. Держи тут все в узде.

Он снова кивнул, серьезно глядя мне в глаза.

— Мы будем ждать твоего сигнала. Три цикла. Потом… будем думать.

— Потом действуйте по обстановке, — повторил я свои же слова, которые теперь звучали гораздо реальнее и страшнее. — Не рискуйте всеми ради одного меня.

Он не ответил, только крепче сжал мое плечо. Я повернулся к шахте. Темнота внутри казалась плотной, почти осязаемой. Пахло пылью, старым металлом и чем-то еще — неуловимым, чужим запахом, который действительно отличался от привычной вони нижних уровней. Затхлость запустения здесь была какой-то… стерильной. Я шагнул внутрь, рука легла на холодную, рифленую поверхность кнопки вызова кабины. Надежды было мало, но… Кабина не пришла. Тишина. Черт. Значит, пешком. Или по тросам шахты. Я посветил фонариком вверх. Скобы аварийной лестницы уходили в бесконечную темноту. Отлично. Просто великолепно. Фитнес-тур на небеса к чертовым пришельцам.

Я начал подъем. Скользкие от многолетней влаги и пыли скобы уходили вверх, теряясь во мраке. Фонарик выхватывал из темноты лишь небольшой участок ржавого металла и осклизлого бетона стен шахты. Внизу остались огоньки Elysium Sky и лица моих ребят. Впереди — неизвестность, холод и высота. С каждым метром подъема воздух становился как будто чище, но и холоднее. Сквозняк тянул сверху, принося с собой странные, еле слышные звуки — то ли вой ветра в разбитых окнах где-то далеко наверху, то ли шепот неисправных систем, то ли… что-то иное. Я лез вверх, методично переставляя руки и ноги, стараясь не думать о высоте и о том, что меня ждет. Мысли все равно лезли в голову. Ки. Что заставило ее рвануть сюда? Шантаж? Обещание? Какое-то безумное откровение, понятное только ей? Она всегда была странной, но пойти одной на верхние уровни, к туристам… это уже за гранью. Она должна была понимать риск. Или не понимать? Может, ее разум уже начал подтачиваться грядущей амплификацией? Эта мысль была самой гадкой. Я гнал ее прочь, но она возвращалась снова и снова, липкая, как паутина в темных углах этого города.

Подъем был мучительно долгим. Я останавливался на технических площадках через каждые несколько пролетов, чтобы перевести дух, прислушаться. Тишина давила на уши. Здесь не было привычного гула нижних уровней, шарканья "взрослых", криков банд. Только гул ветра и мои собственные шаги и дыхание. Эта тишина была обманчива. Она скрывала опасность, делала ее невидимой, но от этого не менее реальной. Я знал, что туристы предпочитают действовать скрытно, из засады. Их охота — это игра, и они наслаждаются каждым ее моментом. И я сейчас лез прямо в их игровую зону. Идиот. Но другого выхода я не видел. Оставить Ки там, наверху, одну… я не мог. Даже если она сама полезла в это дерьмо по уши. Потому что где-то глубоко внутри, под слоем цинизма и прагматизма, выкованного прошлой жизнью и этим миром, все еще тлел уголек… чего-то похожего на привязанность. Или просто ответственности за тех, кто рядом. Черт разберет. Главное — лезть вверх. Навстречу неизвестности. Навстречу Ки. И, возможно, навстречу своей собственной гибели. Но пока я лезу, я жив. А значит, еще есть шанс. Хотя бы один грёбаный шанс.

Глава 19. По пятам

Руки дрожали — не от холода, хотя стылый воздух сорок пятого уровня пробирал до костей сквозь слои одежды, а от дикого напряжения и усталости. Последний рывок, скрежет ботинка по ржавой скобе, и я, наконец, вывалился из тесной, вонючей шахты лифта на твердый пол. Мгновение лежал пластом, хватая ртом пыльный воздух, ощущая щекой ледяную гладкость какой-то дорогой плитки, пережившей апокалипсис лучше, чем ее хозяева. Сердце бухало в ребра, как обезумевший поршень древнего механизма, после этого бесконечного, мать его за ногу, вертикального марафона. Сколько я карабкался по этим скользким, ненадежным скобам? Час? Два? Вечность? Время в этом городе-игле, пронзающем небо и землю, давно потеряло свою линейность, превратившись в тягучую, непредсказуемую субстанцию. Мышцы горели адским огнем, спина ломилась, а в голове стоял туман — то ли от кислородного голодания на высоте, то ли от мерзкого предчувствия, которое липкой паутиной оплетало нутро с того самого момента, как я увидел символ на стене. Черный зев шахты остался позади, источая привычный для нижних уровней коктейль из запахов затхлой воды, ржавчины и гниющей органики. Но здесь, на сорок пятом, к