Хроники Кайдарии. Дурная кровь - Андрей Плотник

скользкому каменному пандусу. Внезапно в пол прямо возле моей ноги вонзился дротик. Мы резко замерли на месте, Адель ступила вперед и осветила свое лицо фонариком. Из тьмы тут же показались четыре фигуры весьма пугающего вида. Все они были вооружены длинными копьями и миниатюрными арбалетами. Тела людей прикрывали доспехи, составленные из всевозможного хлама вроде листов ржавой жести и старых автомобильных покрышек, лица скрывали противогазы, украшенные клочьями шерсти и перьями на манер львиной гривы.

– «Тоннельные крысы», – шепнула Адель. – Не рыпайся и ничего не говори. Они приведут нас куда надо.

Я кивнул, стараясь расслабить непроизвольно сжавшиеся кулаки – и, хотя эти ребята вроде как были на нашей стороне, пожалел, что не прихватил с собой оружия. Насчет Адель я ничего сказать не мог, возможно, в ее карманах скрывалось что-нибудь миниатюрное и смертоубийственное.

В полном молчании две «крысы» пошли впереди, а две пристроились в арьергарде. Признаюсь, их свистящее дыхание меня нервировало. Эти жутковатые обитатели подземелья повели нас сквозь хитросплетения темных тоннелей, в которых клубами плавали отвратительные миазмы, и вскоре один из проходов уперся в круглую металлическую дверь с грязным иллюминатором посередине. Один из наших провожатых постучал в нее кулаком, явно используя какой-то кодовый сигнал, и дверь почти сразу начала открываться. Мы с Адель шагнули внутрь, а «Тоннельные крысы» остались снаружи – чему я был несказанно рад.

– Жутковатые ребята, – шепнул я.

– Те еще головорезы, факт. Но у Сопротивления с ними договор.

Внутри нас встретил маленький неприметный человечек, сообщивший, что профессор Грефберг уже нас ожидает. Короткий коридор, напоминающий внутренности гофрированной трубы, вывел нас в лабораторию, обширное пространство с низким давящим потолком. Кругом на столах и полках громоздились приборы из самых разных отраслей науки. Микроскопы соседствовали с вольтметрами, а перегонные кубы – с гигрометрами, импакторами и ксилометрами. У меня даже возникло ощущение, будто я снова оказался в Инженериуме – хотя тамошние потолки, конечно, были куда выше, да и порядок не чета здешнему хаосу. Мы начали аккуратно пробираться между столов, заставленных ретортами, колбами, змеевиками, влагомерами и плотными рядами мензурок, наполненных разноцветными жидкостями. В другом конце зала я приметил и кое-какое инженерное оборудование.

Профессор Грефберг встретил нас в своем рабочем кабинете, где производил какие-то химические опыты. То был высокий пожилой человек, очень сухой, с копной длинных седых волос, забранных в хвост, свешивающийся до середины спины. Когда он повернул к нам свое аскетичное лицо, я увидел, что на нем надеты причудливые очки с множеством линз самого разного диаметра. Стянув резиновые перчатки, он протянул мне свою сухую жилистую кисть, покрытую многочисленными химическими ожогами.

– Ах, вот и вы, – улыбнулся Грефберг, внимательно разглядывая меня сквозь поблескивающие стекляшки линз. – Наконец-то! Как только Сандро пересказал мне вашу историю, я так и загорелся желанием познакомиться поближе. Вас послало само провидение, не иначе.

– Весьма польщен. Хотя насчет провидения вы преувеличиваете.

– Отнюдь! Давайте же присядем. Сейчас я освобожу место у стола… О, не стоит мне помогать – вот эта кислота может прожечь руку до костей, а крышку от банки я, кажется, потерял. Постоянно что-то теряю, можете представить? Ну вот, хорошо. Вы голодны?

– Я бы не отказалась перекусить, – заметила Адель, и я горячо кивнул.

– Сейчас кликну Нунцио – утолите голод, разговор подождет.

Некоторое время спустя все тот же неприметный человечек, встретивший нас у входа, расставил перед нами нехитрую человеческую снедь, которой мы с Адель тут же отдали должное. Грефберг ничего в рот не брал – настолько сильно он был взволнован моим визитом.

Когда мы насытились и Нунцио убрал посуду, профессор нетерпеливо сказал:

– А теперь расскажите о себе – как можно подробнее!

– Боюсь, эта история займет много времени…

– Ради нее я готов отложить все свои исследования.

– Ну что ж… – начал я, вздохнув. – Еще совсем недавно я был вампиром-оружейником, служившим в Инженериуме…

Должно быть, я говорил несколько часов кряду, поведав профессору такие подробности, о каких не сообщал даже Сандро. Горячий интерес, который Грефберг проявлял к каждому моему слову, казался даже каким-то нездоровым – но я с удовлетворением отметил, что и Адель тоже слушает внимательно.

– Потрясающе, – констатировал профессор, когда я закончил и в который раз припал к стакану воды, поданному Нунцио. – Думаю, вы и сами не представляете, насколько важны для нас.

– Важен? Я? Конечно, сведения, которые я могу предоставить…

– О, дело не только в них! – Грефберг вскочил и принялся прохаживаться взад-вперед по кабинету, сложив руки за спиной. – Видите ли, картина мира, которой вы до сих пор придерживаетесь, во многом составлена из клише, распространяемых вампирской пропагандой. Нет и никогда не было никакой высшей расы под названием «вампиры». Нет никакой тысячелетней истории великой Кайдарской империи. Все это мифы, искусственные конструкты, сплошной обман. Вампиризм есть лишь болезнь, коей подвержены особи человеческого рода, и все так называемые «расовые отличия» вампиров – не более чем ее симптомы.

Я, кажется, разинул рот от изумления, но профессор не обратил внимания на мою реакцию. Он продолжал:

– Подлинная история Кайдарии не насчитывает и двух веков. В середине семнадцатого столетия (по человеческому календарю) в Европе произошла массовая вспышка вампиризма, настоящая эпидемия – и в итоге зараженным удалось захватить власть в одном отдельно взятом городе, ныне известном как Кроненбург. Затем – подчинить соседние территории и образовать независимое государство… Боевые отряды вампиров сметали любое сопротивление, новообразованное государство, основанное на крови и насилии, разрасталось стремительно, как снежный ком… Что и привело с годами к текущей ситуации. История вампиров с ее путанными тысячелетними хрониками, их религия и мифология – все было выдумано по большому счету одним автором, Жилем Ле Картье, бесталанным, но плодовитым сочинителем дешевых готических романов, усердно трудившимся в годы, последовавшие за массовой вспышкой вампиризма. Он оказался в числе первых зараженных и, обладая бойким воображением, быстро смекнул, что для новообразованной государственности необходим прочный фундамент. Идея не слишком оригинальная – правители древности часто прибегали к фальсификации исторических документов, чтобы обосновать свое право на власть. Ле Картье утверждал, что почерпнул свои знания в неких «Хрониках Аваэроса», собрании древних манускриптов, повествующих о канувшей в прошлое великой вампирской империи, процветавшей тысячелетия назад. Однако никто кроме него никогда не видел этих книг, и, скорее всего, они попросту являются плодом его воображения. Последователи Ле Картье на протяжении десятилетий уничтожали человеческие книги, подменяя реальную историю фальшивками собственного сочинения.

Тут Грефберг повернулся и внимательно посмотрел мне в глаза. Повисла долгая пауза, затем я медленно произнес:

– Вы предлагаете поверить, будто все мои познания об