Война - Константин Вайт

коротко кивнула, подтверждая его слова. Единственное — меня напрягало, что при этой сцене присутствует Грищенко. С другой стороны — что может сделать мне Император, даже если узнает правду об Афродите? Она теперь княжна, любые действия против неё могут взбудоражить высшую аристократию.

— Только… — продолжил Егор. Прищурившись, оглядел Афродиту, потом перевёл взгляд на меня — и снова на Афродиту, — как интересно! Я вижу вашу связь, — он неожиданно расхохотался, — ты дала клятву человеку? Связала свою жизнь с ним? Представляю, как твой отец взъярился, узнав об этом. Какая ирония…

— Не смей так говорить о моём отце! Что ты можешь знать! Ты трусливо сбежал от ответственности, — её глаза яростно пылали.

— Выслушайте меня, — Егор отвернулся от Афродиты и внимательно посмотрел на меня, — когда-то я был таким же, как вы, Виталий. Молодым паладином, избранным Бореем, чтобы спасти этот мир. Я правильно говорю? — Его глаза смотрели внимательно, казалось, он видел меня насквозь.

— Да, вы правы, — согласился я. Именно такие слова мне и говорил Борей.

— Если быть точным — всё началось немного раньше. Сам я из бедной крестьянской семьи, но сумел овладеть магией на достаточно высоком уровне, чтобы меня заметили и отправили учиться в специальную школу, — он замолчал, погрузившись в воспоминания, лицо стало хмурым, — там было прямо скажем, тяжело. Учиться бедняку среди дворянских отпрысков непросто. Одно утешало — подобных мне было почти два десятка парней и девушек. Объединившись, мы могли постоять за себя. К концу обучения нас, безродных, собрали вместе и повезли в богатое поместье — проходить ритуал посвящения на алтаре. Империи всегда нужны были паладины, а кем ещё рисковать, как ни бедняками, за которыми никого нет? — Егор печально улыбнулся.

После моего кивка мужчина продолжил свой рассказ. Его голос был полон грусти:

— Ритуал прошли всего три человека, включая меня. Из двадцати! — в его голосе не было ярости, только печаль.

— Такова плата — не всем дано стать паладинами, — попыталась оправдать ритуал Афродита, но, поймав взгляд Егора, замолчала.

— Я шёл одним из первых и сумел ощутить родство с алтарём. У меня появилась возможность видеть магические потоки и энергию. На моих глазах алтарь вытягивал жизненные силы из кандидатов. Именно тогда я и задался вопросом: почему так происходит? Почему процесс не прерывается до смерти? Как алтарь выбирает, кому жить, а кому умереть? Ведь я ощущал в нём толику разума. В любой момент алтарь мог прервать процесс, и молодые парни остались бы живы.

— Да, да, конечно! — снова не выдержала Афродита. — Со стороны всё кажется таким простым, а попробуй остановить разогнавшийся паровоз! Что ты вообще в этом понимаешь!

— Успокойся, Лизонька, — произнёс Егор неожиданно мягким тоном, и это сработало, — я тогда ничего в этом не понимал. Ты права, но мне было шестнадцать лет, и видеть, как гибнут мои друзья, один за другим, прикоснувшись к алтарю… это было невыносимо.

Егор снова замолчал, окинул взглядом стол и налил себе ещё кружку кофе из кофейника. Всё это время над столом висела тишина.

— Так я стал паладином, — со вздохом продолжил он, — спустя год мне довелось познакомиться с Бореем, тогда-то он и решил, что сделает меня настоящим паладином, а не жалкой поделкой, каковой я являлся до этого. Умение проходить ритуал и накапливать особый тип энергии не делало меня паладином. Мне надо было учиться использовать эту энергию и увеличивать её хранилище. Лучший способ — это уничтожение тварей, очагов прорывов и… — Он усмехнулся, — алтарей!

Афродита снова вскинулась. Было видно, что её сейчас понесёт.

«Замолчи», — скомандовал я по внутренней связи и понял, что это была не просьба, а ультимативный приказ, который она не сможет нарушить. Девушка побледнела. Я первый раз воспользовался в подобном ключе нашей связью. Точнее, до этого даже не подозревал, что имею подобную власть над Афродитой. Но приказа отменять не стал — слишком интересен был рассказ Егора.

— Выполняя просьбу Борея, я начал ездить по стране и уничтожать алтари, при этом принося пользу Империи. Борей обучил меня ритуалу, возвращающему молодость, так что энергия не тратилась впустую. Алтари я уничтожал не простые, а принадлежащие другим Аннулетам. Так Борей с моей помощью боролся с конкурентами.

— Да, я слышал, что имеются другие Аннулеты, — вспомнил я, — их сначала было четверо, один давно погиб, второй очень слаб и, по словам Борея, не в своём уме. Кроме Борея, остался ещё вроде бы один Аннулет.

— Да, так и есть. Ты вообще понимаешь, кто такие Аннулеты?

— Сильнейшие маги, прорвавшиеся в наш мир и заключившие свой разум в камень? — уточнил я.

— Примерно так и есть, — согласился со мной Егор, — я бы сказал, что в своём мире они достигли статусов полубога. И их изначально было больше десятка. Они пытались прорваться, спасаясь бегством от Найтов, в другие миры, и четверо нашли путь к нам, тем самым приведя за собой и тварей. Найты почти сразу пришли следом, но здесь в те времена властвовала Римская Империя, да и Империя Цинь была сильна, так что им дали достойный отпор.

— Это общеизвестные факты, — неожиданно включился в беседу Грищенко, — даже я об этом знаю.

— Тогда я продолжу свою историю, — кивнул ему Егор, — меня тогда звали, как ты, наверное, уже догадался, Григорий Распутин.

— Сообразил, — подтвердил я, — читал о вас в сети. Сильнейший паладин прошлого столетия.

— Так и было, — он слегка улыбнулся.

Конечно, я не мог упустить информации о нём, тем более, в моём прошлом мире имелся весьма знаменитый человек с такими именем и фамилией. Они даже внешне были весьма схожи.

— В общем, работал я на побегушках у Борея и был доволен. Мне исполнилось двадцать пять лет. За это время в Империи появилось почти тридцать паладинов, но я был самым доверенным. Мы все готовились к вторжению, и никого не останавливали те жертвы, которые приносились алтарям. Я лично старался принимать участие в ритуалах, пытаясь снизить смертность молодых ребят, но ничего не менялось. Кроме этого, по требованию Борея, я налаживал связь алтарей для него. Он мог отправлять частички своей души в новые алтари. Это дало свой результат — смертность наконец-то стала падать. Но не сильно. Если раньше