Журавли летят на запад - Анна Рябинина

расправляет складки платья, поправляет и без того аккуратную прическу. Любой бы сказал – эту женщину ничего не волнует: ни сын, уехавший в чужую страну, ни дочь, собравшаяся это сделать вслед за ним, ни разрушающийся дом, ни муж, на могилу которого уже лет пять никто не приходил, – но Вирджиния знает, что мама переживает очень сильно, и эта тревога разливается по воздуху, дурманя и кружа голову.

– Конечно, – сухо отвечает она. Не стоит множить эту панику.

– Почему именно Россия? – мама задает этот вопрос не первый раз, но всегда хочет получить иной ответ.

– Потому что мне так нравится, – пожимает плечами Вирджиния. – И я знаю, что могу быть там полезной.

– Почему ты не хочешь быть полезной тут, дома?

– А мне нравится там, – Вирджиния садится рядом с мамой и берет ее за руки.

Ее матери еще даже нет пятидесяти – кажется, будто бы уже немолодая, но на самом деле совсем юная. Вирджиния помнила, какой была в детстве – тонкой, хрупкой, совсем девчонкой, ей самой еще нужна была мать и подруги, а была у нее только маленькая дочь и муж, не появлявшийся в доме неделями. Тогда она, еще совсем маленькая, не понимала, куда тот пропадает, но уже годам к двенадцати сообразила – у него, господина Полиньяка, де Полиньяка, есть своя жизнь, интересная, полная знакомств среди членов парламента и императорской семьи, любовниц и вина. В нее не вписывалась ее мать – красивая, но небогатая девушка, дочь какого-то его дальнего родственника, которую замуж выдали, чтобы сохранить накопленные деньги внутри семьи.

Только вот какая ирония – господин Полиньяк умер, его единственный сын стал священником, и остались лишь жена, не желающая больше видеть в своем доме мужчин, и дочь, к своим почти тридцати так и не вышедшая замуж.

– Будешь учить девушек грамоте и истории? – предполагает мама. Женевьева – так ее зовут. Вирджинии нравится называть ее про себя по имени. Не «мадам Полиньяк», лишая ее возможности избавиться от фамилии мужа, а этим ласковым, чуточку романтичным, но уверенным «Женевьева».

– И это, разумеется, тоже, – кивает Вирджиния.

Сначала она все отмахивалась от необходимости выйти замуж – кому это нужно, пока в мире так много интересных вещей? Языки, музыка, живопись – Вирджиния дружила с пожилыми художниками и музыкантками в борделях, совершенно забывая про то, что где-то в мире существуют мужчины, могущие стать ее мужем. А потом обнаружила, что вышла из того возраста, в котором женщину охотно берут замуж – расстраивалась ровно час, пытаясь пережить осознание, что не сможет тратить деньги мужа на книги, а потом начала учить русский, чтобы поехать со знакомым художником в Россию.

Сейчас это была уже ее третья поездка в Санкт-Петербург.

– У тебя там много знакомых? – мама заправляет ей за уши выбившиеся пряди волос.

– Довольно много, – кивает Вирджиния.

– Ты видела их императора?

– Видела.

– Он правда такой жестокий, как о нем говорят?

Вирджиния пожимает плечами.

– Да обычный. На лице же у него не написано, что он по ночам ест младенцев.

Мама осуждающе вздыхает.

– Снова ты шутишь.

– Ну правда же, – Вирджиния улыбается. – Откуда я знаю, какой он.

А потом пододвигается ближе и кладет маме голову на плечо.

– Я буду скучать, – тихо говорит Вирджиния.

– Я тоже, – отвечает мама.

Все же, несмотря на Жильбера, только они всегда были вместе: мать и старшая дочь, на плечи которой легла забота о семье. Жильбер вырос бесполезным, в сущности, мальчишкой – Вирджиния его любила и желала ему только хорошего, только вот с ним что ни день – то новая история и новая проблема. Может быть, в двадцать шестом воздух какой-то особенный был, раз Жильбер родился таким балбесом? Только кто сейчас ей что скажет. Как бы Вирджиния за него ни переживала, сейчас он далеко – это тоже была ее маленькая слабость: устала разбираться с его проблемами и попросила отправить подальше, понадеялась, что ему понравится.

Остается надеяться, что в Китае хоть камешек на камешке останется после его присутствия.

– Ты тут справишься без меня?

– А куда я денусь, – смеется мама.

Может быть, избавленная от необходимости приглядывать за двумя любящими искать себе на голову приключения детьми, она станет почаще бывать в обществе, найдет себе подруг. Их была парочка – только вот маме почему-то нравилось обсуждать все с Вирджинией. В целом, оно и понятно – у них разница в возрасте меньше двадцати лет, а после определенного возраста она не играет никакой роли.

– А ты можешь забрать с собой в Россию кое-кого?

Вот этого Вирджиния и опасалась.

– Кого? – осторожно интересуется она.

– Дочку одного русского дворянина, он тут живет уже лет тридцать, а семья у него осталась в России, просит познакомить дочь со всеми.

– А где ты его откопала?

– Да мадам Вержи познакомила. Вы почти ровесницы, ей двадцать три года, так что скучно не будет, – Вирджиния слышит в голосе матери улыбку.

– А она хоть раз путешествовала? – интересуется Вирджиния.

– Не знаю.

Ага, понятно, значит, нет.

– Скажешь адрес? Я хоть схожу и познакомлюсь.

Отпираться нет смысла – это только расстроит маму, да и Вирджиния не против компании. Наоборот, хорошо же – познакомится еще с кем-то, разве что…

Не для этого же она в Россию ехала – хотела наоборот остаться одна, покататься по городам, увидеть побольше. Не зависеть ни от кого и ни за кого не нести ответственности.

А тут вот – какая-то дворянская девушка, за которой точно нужен глаз да глаз, а то потом Вирджинию четвертуют, если с ней что-то случится.

– Ее зовут Ариадна, – мама замолкает, очевидно пытаясь вспомнить фамилию, – Белозерская, кажется. У них это означает что-то связанное с белыми водами.

– Город такой есть, – кивает Вирджиния. – Или село, я уже не уверена.

– Правда?

– Ага, я читала их книжку по истории, Карамзин написал, интересно так, – улыбается она.

Поэтому на следующий день, собрав основную часть вещей, Вирджиния отправляется знакомиться с этой самой Ариадной. Забавно так назвали – как героиню мифов, хотя, конечно, многие знатные люди любят давать детям сложные, красивые имена, и не за что их осуждать.

– Я мисс Полиньяк, – представляется она дворецкому, открывшему дверь. – Меня просили сопровождать…

Договорить она не успевает, потому что голос заглушает крик служанки вперемешку с бодрым стуком каблуков по лестнице. Через минуту в поле зрения возникает высокая девушка в нижней юбке и корсете, с растрепавшимися кудрявыми волосами – она шикает на служанку, весело подмигивает Вирджинии и уверенно идет к ней.

– Очень приятно познакомиться, – девушка улыбается широко, а