Дальнобойщик - Роман Валерьевич Злотников

— Спасибо. Я сама куплю. По рецепту.

Зеркальный захохотал, а за ним вся компания.

— Дурочка! А это какие? Не по рецепту, что ль?

Он стал серьёзным.

— Баззи, запомни, всё чем тебе полоскали мозги в этой твоей Раше — хрень. Все эти сказки про страшную наркоту и отъехавших джанки…

Она вздрогнула.

До сих пор она с ужасом проскакивала мимо застывших в невероятных позах людей. Один раз полтора часа стояла — не могла войти в подъезд. Такой вот застыл у дома сложившись пополам, и стоял, покачиваясь, будто водоросли в лёгком течении воды.

Как труповозки забирали деревянные перекрученные тела, тоже видела. Да её саму тоже сюда взяли потому, что официантка, с которой она работала в смену, не дошла до дома — сказали, передоз. А была такая милая. Всё время смеялась.

В голове у неё мутилось, мысли были коротенькими и каждая била в голову словно током.

А Зеркальный негромко продолжал, и все сразу перестали смеяться. Уважают его, подумала Маша.

— Мария, ты, баззи. Баззи не понимают то, что понимаем мы. Им не дают думать, чтобы они делали чёрную работу и были послушными. Продавать снадобье джанки — это совсем конченое дело и им занимаются конченые люди, которые не могут распоряжаться своим телом и своей головой. Но ты-то умная девочка, ты же понимаешь, что твоё тело — это только твоё дело. А такие парни, как я — мы помогаем таким как ты найти хорошую работу, чтобы у вас всегда были деньги. Которые ты можешь потратить на хорошую аптеку, где тебе настоящий врач скажет какие таблетки надо пить, чтобы твоему телу было хорошо! Всё по закону. Поняла?

Джанки тоже покупают снадобье, чтобы им было хорошо, мелькнуло в голове. Но мысль ушла.

— Чего ты боишься, баззи? Что я тебя отравлю? — Зеркальный открыл пузырёк, вытряхнул зеленоватую таблетку и кинул себе в рот. Запил газировкой, — Видишь, маленькая Мари-Муэртэ, я хочу чтобы моя голова думала, и я их сам принимаю.

Он вдруг смешно по-детски чихнул, закрывая рот, и Маша невольно рассмеялась.

Не давая себе времени подумать, она тоже вытряхнула таблетку и быстро проглотила.

Застыла, глядя на Зеркального.

Тот двинул к ней пузырёк.

— Много нельзя. Две-три в день. Но тебе и столько не надо. В следующий раз поговорим насчёт работы.

Она спрятала пузырёк в карман, кивнула ему и встала, оправляя форменную юбку. Забрала поднос.

Менеджер старательно делал вид, что смотрит в другую сторону.

Когда Маша отошла, Зеркальный брезгливо стряхнул прилипшую между пальцев таблетку в картонную упаковку из-под куриных крылышек и закрыл использованными салфетками. Но этого она не видела.

* * *

Керук помогал.

Не деньгами, да и не взял бы Хуц-Ги-Сати больше. Советом, поддержкой.

Знакомствами.

Оказалось, чуть не через два квартала от индейца жил тощий как жердь жилистый сиу по имени Шикопи, который помог разобраться с наличкой и вечерами пару раз встречался с тлинкитом, беседовал, спрашивал как дела.

Завидовал тому, что молодой тлинкит виделся с Керуком, разговаривал с ним.

Просил помочь — закинуть пару стопок газеты, которую выпускали AIMовцы, в крохотный магазинчик на другом конце города. Это было по пути, Хуц-Ги-Сати охотно соглашался.

Сам Керук звонил, писал в сообщения в планшете — Хуц-Ги-Сати ценил это, ведь деньги на это тратил, хоть и по льготному тарифу, а всё же!

Раздражало, правда, что всё это — урывками. Хоть и прошло всего ничего, недели полторы, но он потерялся по времени и не всегда понимал даже, какой сейчас месяц. Климат тут тоже отличался от того, к какому он привык, и это тоже сбивало с толку.

Работа съедала всё время, индеец хватался за всё, включая сверхурочные. Благо, никаких идиотских правил и запретов, как у русских, тут на переработки не было. Всё по-честному — готов пахать, впахивай, вот тебе все условия.

Правда, сумма погашенных исков уменьшалась так медленно, что порой руки опускались. А, ведь пара недель всего прошла.

Машка за эти пару недель как-то изменилась, в ней стало проскальзывать что-то такое… Хуц-Ги-Сати не понимал, что именно, но отчего-то вспоминались уличные девки старого мира. Тут, кстати, уличных было меньше. Оказалось, организовать бордель, или «салон приват-танца» просто и дёшево, так что они все по таким заведениям устроены.

Выражение глаз, неподвижные лица, которые, вдруг, будто кто ключ зажигания поворачивал, складывались в призывную улыбку… Манера держаться — развинченная, небрежная. Небрежная к самой себе… Вот как у таких…

Сложно это было объяснить, индеец привык к простым понятным вещам и словам, к ясным образам и чистым краскам. Хотя спроси его кто, он и сказать бы так складно не смог.

Керук и Шикопи — они давали то простое и понятное, что можно было назвать прямыми словами.

Своих людей надо поддерживать и им помогать.

Чужаков и транснациональные компании, которые принадлежат чужакам — надо ненавидеть.

Но пока снова надо было уезжать. На неделю.

Накануне менеджер поманил к себе в контору.

— В Северную Каролину надо смотаться. Городок Широн, груз небольшой, фуру для этого заказчик гнать не хочет. Едешь завтра с утра, — и в глаза заглядывает, сука.

— Так это ж дальний рейс получается вроде по закону… — начал индеец.

— Первые сутки по двойному тарифу, — бросил как что-то незначительное менеджер.

— Завтра стартую, — Хуц-Ги-Сати пошёл проверять фургон.

По правилам на такие расстояния с напарником ехать надо было, или сроки больше давать, чтоб можно было отдохнуть, да отоспаться полноценно. Но федеральное правительство это всё в виде рекомендаций давало, а бизнес, понятное дело, клал с прибором. Не, они правы, конечно, если тебе надо, договаривайся с напарником, да сам заработок и дели…

* * *

Мрачное это местечко, оказывается, думал Хуц-Ги-Сати, осторожно руля по выбоинам пустынной дороги. Асфальт давно потрескался, на обочинах шелестел-перекатывался непонятный выбеленный солнцем и дождями мусор. Хуц-Ги-Сати показалось, что среди блёклых обёрток от гамбургеров и полных мочи бутылок из-под газировки он заметил чьи-то черепа.

Индеец не стал останавливаться и проверять, но на заметку увиденное взял.

Лето уже катилось к исходу, жара становилась всё тяжелее, и Хуц-Ги-Сати решился таки приоткрыть щёлочку в кабине.

Кондиционер в фургоне починили, но пользовался им индеец только в самых крайних случаях. Работа кондея регистрировалась и расходы на дополнительное охлаждение кабины вычитались из заработка. Расценки были вполне божескими, признавали водилы, но всё же…

— У русских, говорят, за такое вообще не вычитают, — вспомнил разговор в гараже Хуц-Ги-Сати. Говорил Мигель-латинос, мужик шебутной, вечно всем недовольный, но не злой. Да и