Император Пограничья 16 - Евгений И. Астахов

Я взял первый дневник, сдул пыль с обложки и раскрыл на случайной странице.

«14 октября 1719 года. Эксперимент с пространственным резонатором превзошёл все ожидания. Удалось зафиксировать устойчивую связь с источником энергии за пределами нашей плоскости бытия. Поток стабилен, мощность растёт с каждым часом. Если расчёты верны, через несколько дней мы сможем расширить канал достаточно, чтобы черпать энергию напрямую. Это изменит всё — защита княжества станет абсолютной, ни один Бездушный не посмеет приблизиться к нашим стенам. Завтра продолжим калибровку. Необходимо усилить связующий контур и подготовить камеру для полного раскрытия канала…»

Почерк был аккуратным, убористым — почерк образованного человека, привыкшего к систематической работе. Почерк учёного, а не воина.

Я устроился в пыльном кресле у окна и погрузился в чтение, пытаясь по обрывкам записей восстановить картину давней катастрофы.

* * *

Рядовой Илья Демченко нёс караул у западного входа в казармы, когда заметил неладное.

Массивная дубовая дверь, которую он сам открывал днём, чтобы проветрить затхлое помещение, теперь была закрыта. Плотно, будто её никогда и не трогали.

— Эй, Михалыч, — окликнул он напарника, — ты дверь закрывал?

— Какую дверь? — пожилой Стрелец подошёл ближе, подняв фонарь.

— Вот эту. Я ж её днём открыл, помнишь? Духота была — не продохнуть.

Михалыч нахмурился, поскрёб небритый подбородок.

— Не трогал я ничего. Может, кто из наших?

Илья толкнул дверь. Та не поддалась — словно примёрзла к косяку. Пришлось навалиться плечом, прежде чем створка со скрипом отворилась.

— Странно, — пробормотал он, заглядывая в тёмный проём. — Вроде не заклинивало раньше…

* * *

Сержант Углов возвращался из обхода северного квартала.

Он шёл привычным маршрутом — мимо разрушенной часовни, через площадь с засохшим фонтаном, затем налево к казармам. Этот путь он прошёл уже трижды за вечер.

Но на четвёртый раз что-то пошло не так.

Свернув за угол, Углов оказался не на знакомой улице, а в узком переулке между двумя полуразрушенными домами. Переулке, которого здесь быть не могло — он точно помнил план города.

— Твою мать… — сержант остановился, озираясь. — Это ещё что?

Он развернулся и пошёл обратно. За углом обнаружилась та же площадь с фонтаном. Свернул налево — снова переулок.

Углов сплюнул, достал компас и решил идти строго на юг, ориентируясь по стрелке. Через пять минут блужданий он всё-таки выбрался к казармам, но так и не понял, как умудрился заблудиться в трёх улицах.

* * *

На посту у северных ворот двое часовых напряжённо вслушивались в тишину.

— Слышал? — шёпотом спросил молодой Стрелец.

— Шаги, — так же тихо ответил его товарищ, ветеран с обветренным лицом. — Внутри здания.

Они стояли напротив трёхэтажного склада, который проверяли днём. Пустой, заброшенный, без единой живой души. Но сейчас из-за заколоченных окон отчётливо доносился звук шагов — медленных, размеренных, будто кто-то неторопливо прохаживался по верхнему этажу.

— Может, наши? — без особой уверенности предположил молодой.

— Наших там нет. Я лично проверял.

Шаги смолкли. Потом возобновились — ближе, громче. Словно невидимый ходок спускался по лестнице.

Оба часовых вскинули винтовки, не сводя глаз с тёмного проёма входа.

Но никто так и не показался.

* * *

Самое странное случилось ближе к полуночи.

Трое дружинников, устроившихся на ночлег в купеческом доме у площади, одновременно проснулись от ощущения чужого взгляда. В окне напротив — тёмном окне давно заброшенного дома — стояла женщина.

Молодая, светловолосая, в старомодном платье. Она смотрела прямо на них и улыбалась.

— Господи Исусе… — выдохнул один из дружинников, хватаясь за крестик и оружие одновременно.

Когда он моргнул, женщина исчезла.

* * *

Обо всех этих происшествиях мне доложили под утро.

Я отложил очередной дневник Чернышёва — за ночь успел одолеть три тома и составить примерное представление о характере экспериментов князя. Информация тревожная, но требующая осмысления.

— Нервы и усталость, — майор Молчанов пожал плечами. — Неделя марша через вражескую территорию, постоянное напряжение и атаки, а теперь — ночь в мёртвом городе. Неудивительно, что людям мерещится всякое.

Я покачал головой.

— Не списывай. Помнишь, что Кощей сделал с посланными в город разведчиками? Сержант Дементьев рассказывал о живом городе и гостеприимном князе, пока я не снял с него ментальное воздействие.

Молчанов побледнел. Остальные офицеры переглянулись.

— Думаете, он до сих пор… — начал Веремеев.

— Думаю, что Кощей ушёл, но город остался. И что-то здесь продолжает давить на разум моих людей. — Я повернулся к Федоту. — Удвоить посты. Никаких одиночных перемещений, только группами по трое.

— Сделаем.

— И ещё. Передай всем Магистрам — наложить Крепость духа на каждый взвод. Без исключений. Если это ментальная атака, мы её отсечём. Если просто нервы — хуже не станет.

Офицер кивнул и вышел.

Я вернулся к окну библиотеки, глядя на серое предрассветное небо. Слишком просто, снова напомнил я себе. Всё это — слишком просто.

Но пока у меня не было ничего, кроме смутной тревоги и рассказов о закрытых дверях да блуждающих коридорах. Этого недостаточно для принятия решений.

Я снова взялся за дневники.

На этом плохие новости не исчезли и лишь продолжили множиться.

Первым звоночком стал посыльный от Огнева, который добирался до дворца почти час вместо положенных пятнадцати минут. Молодой Стрелец выглядел растерянным и бледным, словно увидел призрака.

— Улицы… — он сглотнул, пытаясь подобрать слова. — Они другие, Ваша Светлость. Я шёл обычным путём, но оказался у северных ворот вместо площади. Развернулся — снова северные ворота. Пришлось идти вдоль стены, ориентируясь по солнцу.

Я отпустил его и попытался связаться с Огневым через магофон. Аппарат зашипел, затрещал, и сквозь помехи пробился голос полковника — искажённый, словно доносящийся со дна колодца. А потом, между его словами, я услышал другое.

Чужие голоса. Обрывки разговоров на языке, который современный житель не сразу бы узнал — архаичном диалекте, каким говорили три столетия назад. Мужской голос монотонно перечислял какие-то цифры. Женский смеялся — тихо, мелодично, с ноткой безумия. Детский голос звал маму.

Я отключил магофон и какое-то время просто смотрел на аппарат. Потом отправил гвардейцев собрать всех командиров во дворце.

Совещание проходило в бывшей трапезной — единственном помещении, где хватало места для всех. Высокие окна пропускали тусклый утренний свет, пыль танцевала в его лучах.

— Трое пропавших, — докладывал Огнев, и в его обычно бесстрастном голосе сквозила тревога. — Рядовые Васнецов, Козлов и Петренко. Их видели на посту в полночь — сержант лично проверял. В час ночи поста не было. Никого. Оружие осталось на месте, фляги с водой,