Русь - Виталий Манческо

лампочки; мерцала она хаотично, без какого-либо порядка, озаряя своими редкими вспышками узкий проход и ступени наверх, в темноту. Он сделал десяток шагов и нога его ступила на первую ступень лестницы. Свет загорелся и тут же погас. В царящем полумраке он двинулся вверх и когда он добрался к вершине, свет вновь загорелся и продолжал гореть до той самой поры, пока он не подошел к двери ведущей на улицу. За дверью, где-то во дворе, прогремел звонкий выстрел. Свет погас.

Он потянул ручку дверей на себя, те отворились со скрипом и он оказался на улице. Темная мгла окутывала двор, со всех сторон стояли серые здания, в воздухе витал аромат свежести, на небе не было не единой звезды, а тишину нарушало лишь редкое воркование птиц. Данила направился вперед, в сторону арки, через которую проникала россыпь ярких огней. Впереди он увидел людей, они шли навстречу ему и их было трое. Серые тени двигались в его сторону и когда они почти поравнялись, он узнал в них соратников Левы.

– Свобода и право! -синхронно отчеканила троица.

– Свобода и право, -ответил Данила.

В темной арке он обо что-то споткнулся и едва не упал. Под ногами валялся какой-то мягкий мешок. Данила достал телефон, включил фонарик и посветил на преграду: серая субстанция оказалась бездыханным телом лежащим лицом вниз, кожаный плащ и ботинки были измазаны грязью, из под головы растекалась густая лужица крови. «Наверное это Володя, точно он», -подумал он про себя. Сердце его застучало, словно ожидая чего-то, а все тело его покрыли мурашки. Он переступил труп и быстрым шагом последовал далее.

Когда он вышел из арки, то сразу узнал сей район, хотя и захаживал сюда весьма редко, а точнее не был здесь уже с добрый десяток лет, ещё с далеких студенческих времен. По рассказам деда, некогда это был деловой район города и когда-то, здесь кипела бурная жизнь. Однако сейчас, ничего этого уже не было, процветание давно миновало и район сей, сейчас слыл как гетто. Местами светили калейдоскопы ночных фонарей, но всего лишь местами, основная часть улицы лежала во мраке. Безликие здания выглядели нежилыми, облицовка фасадов осыпалась, множество окон стояли без стекол, в ближайшем доме отсутствовали парадные двери. Людей вокруг не было, ни единой души, машины не ездили. Повсюду валялись кучи мусора, которые пронзительный ветер разбрасывал как придется. Впереди, всего в нескольких кварталах, стояли величественные исполины, мертвые великаны из стали, блеклая память былого расцвета, гигантские серые небоскребы.

Он сделал шаг вперед, на пустынную дорогу и тут же режущий визг раздался у него из под ног: стая крыс бесшумно бежала вперед подле края бордюра. Эта животная темная масса, пронеслась пред глазами как призрак во мраке, издав всего один только писк когда на них наступили, далее стремглав помчалась вперед и так же как возникла, так же и скрылась из виду, растворившись во тьме.

Ускорив свой шаг он направился далее, догонять пропавшую девушку, по компасу своей интуиции. Миновав два двора он оказался на площади, на огромном распутье, совсем уж ему не знакомом: налево дорога тянулась во тьму, впереди стояли стальные гиганты, справа был сквер. Он замер. Внутри проскользнуло что-то знакомое, какое-то чувство, обрывок воспоминания, короткий фрагмент. Сад справа, был залит лучами желтого цвета, более похожими на свечение солнца чем на свет фонарей. В центре сада, за кованной оградой, стояло огромное дерево, колосс небывалых размеров, могучий титан, ствол и ветви которого уходили в самое небо; ни одного листа на дереве не было, только голые ветви похожие на сплетения змей, огромных удавов, в оковы которых попал синий кит. У самого подножия древа, стояла скамья, на которой лежало какое-то тело в серой спортивной куртке с капюшоном скрывающим голову.

На секунду, ему показалось что это его новый приятель, Майк, с которым он познакомился несколько дней тому, в баре «Мертвый Енот» и который нашел и вернул его документы. «Но ведь он собирался в Одессу, что он делает здесь, на скамье, в этой глуши, как какой-то бездомный… Но это точно он, это же его куртка, это Майк», -уже на ходу в сторону лавки, он тихо бормотал свои мысли. С каждым пройденным шагом в голове его звенел колокол и чем ближе он приближался, тем сильнее бил он в набат. Острые головные боли подобно вспышкам молнии, следовали внезапно, одна за другой. Яркий свет начал меркнуть и когда он стал совсем тусклым, начал ещё и моргать. Глаза начали слезиться, рубящие удары топора со всей силы врезались в мозг, но он продолжал идти, ему даже стало казаться, что идет он быстрее, вот только древо со скамьей как будто оставались на месте, на том же самом расстоянии, вдалеке. Каждый шаг его оборачивался мукой, он что есть силы сжимал зубы от боли, от мерцания ламп глаза были залиты слезами, но какая-то назойливая мысль гнала его вперед, к древу, скамье, лежащему на ней человеку.

В один миг, выстрел в голове пронесся столь быстро, что боль стала нестерпимой и он остановился на месте. Свет в саду погас полностью. Вокруг воцарилась тьма. Все сущее смешалось. Минуту иль десять он стоял склонив голову, что есть сил сжимая её руками. И все это время, какие-то непонятные, гнетущие мысли преследовали его: «Она сейчас убежит, покинет меня, моя голова… она вот-вот сорвется с плеч, уйдет, пропадет, исчезнет… голова, моя голова, мои мысли… Это вовсе не я, не мои помыслы, что с ними, что?.. Здесь есть кто-то ещё, он наблюдает за мной, глаза его следят изнутри…»

И вдруг все прекратилось: головные боли ушли, мысли стали на место, впереди зажглись фонари. Данила открыл глаза, поднял голову, вытер взмокшие веки, посмотрел пред собой: горело всего несколько фонарей, свет их был тусклый, шагах в десяти от него стояла скамья, на ней лежал какой-то бездомный, ни кованной ограды, ни гигантского дерева нигде не было. С пол-минуты он стоял словно вкопанный, вглядываясь в безмолвную пустоту. «Устал я наверное, поспать бы… поспать», -то ли подумал, то ли прошептал он. После он ещё раз протер уставшие веки и подошел ко скамье. К нему спиной, в такой же серой как и у Майка куртке, без обуви на ногах, весь в грязи, средь горы пустых бутылок и разбросанных этикеток конфет, лежал человек.

Вблизи слева прозвучало резкое карканье. Данила встрепенулся, сделал пол шага назад. Серый ворон с густой как сажа головой, с весьма важным видом и острым как клинок клювом, горделиво расхаживал перед лавкой. Данила подошел вплотную к скамье, но птица не испугалась, не улетела, а лишь уступила место, неохотно отойдя в сторону. Он перевернул тело лицом к себе и в то же мгновение, резкий смрад трупного яда ударил ему в лицо, врезался в нос, проник под глаза, они вновь заслезились, он закрыл рот и нос руками и попятился прочь. Лишь когда он отошел на шагов двадцать, только тогда он остановился и посмотрел на скамью: серый ворон сидел на голове человека и прожорливо клевал неживые глазницы.

Не оборачиваясь, быстрым шагом, он помчался вперед, пока небоскребы не предстали пред ним в полный рост. Их были десятки, огромный заброшенный район, который давно уже умер, но который никто не захотел хоронить. Долговязые здания более напоминали скелетов: дверей и окон не было, только худые ребра бетона, тонкие кости металла да ржавые куски арматуры напоминающие вырванные наружу кишки, и средь этой пустынной разрухи копошилась настоящая жизнь: через этаж горели костры, возле них грелись люди, слышался гомон, серые фигуры бродили взад-вперед. Это были бездомные, которые издалека, походили на сотни червей, бездну опарышей, сжирающих труп изнутри. Стояла