Охотники за химерами. Путь в легенду - Катерина Мелех

нет. Мор передернул плечами. Остается надеяться, что он не растрепал ничего о том чудесном исцелении Мары пять лет назад. Потому что сама Мара про десять лет борьбы с блуждающим пожирателем болтала точно. Собственно, после этого-то девчонки и оказались на плечах друг дружки.

– Нашли время драться, – буркнула Тау, силой усаживая палача на место, но в ее янтарных глазах Мор увидел тщетно скрываемую нежность. Ну надо же, она действительно привязалась к этому ехидному пьянице.

– Тау права, – поддержала ее Мара. – Начинается самый опасный отрезок пути, где любая капля силы и слаженность действий могут стать решающими в борьбе за жизнь, а вы грызетесь? – ореховые глаза упреждающе сверкнули.

Мор со свистом выдохнул сквозь зубы и послушно сел. А вот Аро предупреждению не внял.

– Пусть Раа извинится.

Впервые Мор испытал благосклонность к лишенцу. Возможно, останься он лишенцем, Мор бы смирился с тем, как им одержима Мара. Но его стабильные припадки исключали такой исход. Ведь во время них к Аро явно возвращалась магия.

– Хей, да я только «за», – осклабился Раа, заработав возмущенное шипение Тау, которая смазывала ему лопнувшую нижнюю губу «Ящериным хвостом». И неожиданно жестко закончил. – Но не раньше, чем ты возьмешь свои слова обратно, обездоленный.

Рука Тау дрогнула, она закусила губу, сдерживая улыбку, и в унисон смущенно зашипела ее аура. Мор поморщился (гагатовая пьянка, после нее третий глаз отказывается закрываться!) и впервые задумался, а как звучит его аура?

– Хватит! – рявкнула Мара, грохнув кулаком по столу. В ушах засвистела ее аура. Да чтоб он еще раз так напился! Тонкий пальчик Мары воинственно уткнулся в грудь Раа. – Когда повзрослеешь, принесешь извинения. Мне, а не Аро. Я буду ждать. А ты, – она обернулась к торжествующему Аро. – Извинишься перед Тау, когда подружишься с головой. И этого я тоже буду ждать!

На постоялом дворе, расположившемся в дупле миндального древа, повисло молчание. Многочисленные посетители, отмечавшие вчера с отрядом день летнего Солнцеворота, наблюдали за разворачивающимся представлением с опаской и жадностью, свойственным жителям окраин цивилизации. Трактирщик, судя по напряженному взгляду, уже принялся в уме подсчитывать убытки от возможного побоища. С охотников-то по Скрижали большой компенсации не стребуешь.

– Ну ты даешь, цветочек! – восхищенно выдохнул Раа. – Приношу свои безразмерные извинения! Действительно, какое уж ты чудовище… чудовищам до тебя, как до парящих ска-ау! – он почесал пострадавший от ладони Тау затылок, но Мара осталась довольна и этим, теперь в ожидании воззрившись на Аро.

Тот лишь нагло вздернул бровь, но прежде чем Мара успела снова возмутиться, Тау вяло отмахнулась.

– Ой, Мара, не трать на эти вурдалачьи мозги нервы. Слабый дух – это диагноз, – припечатала она, насмешливо глядя в серые глаза Аро.

У него сжались кулаки, по скулам заходили желваки. Раа кровожадно присвистнул, а Мара недовольно поджала губы, укорять Аро считала себя вправе только она. Неизвестно, чем бы все закончилось, но тут в зал спустились старшие.

– Нектар призрачной орхидеи и осколки драконьего стекла. Сок и листья мандрагоры. Икра водяниц и чешуя водяных. Семена ночного лотоса и кристаллы лунного камня. Язык сирены и глаза блуда, – Рок перечислил добычу, полученную за три месяца похода, довольно хмыкнул, грузно опустившись за круглый стол напротив Аро. Видеть его седым было так же непривычно, как и Аро без маски. Казалось, вместе с огнем в волосах из крона отряда ушла сила, сражение с проклятием Белого Сада даром не прошло. – Чтобы за один поход, да такие сокровища раздобыть… редкостное везение, обездоленный ты наш.

Рок, увидев припадок Аро тогда, у озера, вышел из себя. Сначала рассвирепел, когда понял, что с участником его отряда что-то крепко не в порядке. Потом осознал, что половина его отряда была в курсе, и озверел окончательно. Впрочем, в этом случае Мор его понимал. Никто не любит, когда из него делают вурдалачьи мозги. А Аро, заставивший Рока воспринимать себя лишенцем, хотя к нему систематически возвращалась магия, именно это и делал. Успокоила Рока, на удивление, Тау. Она просто тихо фыркнула, что Аро оказался куда более обездоленным, чем она думала, раз к нему возвращается не пойми какая магия.

Сейчас Аро в ответ на дифирамбы Рока просто пожал плечами и притянул к себе Мару. Та тут же простила ему все на свете, ласково ткнувшись носом ему в плечо. После того, что эти двое устроили сегодня ночью, скрывать отношения уже не имело смысла. Перебудили полтрактира.

У Мора против воли сжались кулаки. Если этот фокусник причинит его сокровищу боль, ему не жить. Жаль, что сестренка совершенно не умеет выбирать мужчин. Тот же Кай подходит ей гораздо больше, учитывая некоторые его… певческие особенности. Правда, раз уж Мор заметил их лишь пару дней назад, то от Мары и вовсе ждать нечего.

– А теперь, салаги, – потер ладони Рок, отчего рубаха натянулась и проступили контуры омолаживающих талисманов и оберегов бессмертия, коих в последнее время значительно прибавилось. – Долина Гиблых?

Южный Предел, долина Гиблых

Аро

Какое извращенное блаженство – ощущать на лице палящие лучи солнца и чувствовать, как жесткий сухой ветер наждаком впивается в кожу. Интересные наклонности у него появились после пыток Лао.

Привал было решено сделать прямо посреди могильника, в тени одной из гробниц. Пустошь красного известняка, припорошенного золотистым песком, простиралась вокруг насколько хватало глаз. Бесконечные ровные ряды надгробий в форме полусфер, ряды гробниц с куполами из драконьего стекла на инкрустированных драгоценностями фигурных колоннах, ныне разграбленных, ряды склепов со спиралевидными шпилями башен.

Аро, глотнув холодного гербера, оглядел палаточный лагерь.

Методично разбивая яйца и глотая их сырыми, Раа показывал Тау расположение болевых точек человека, попутно поясняя, какого именно эффекта можно добиться, нажимая на каждую из них. Тау слушала внимательно, помешивала вяло кипящую на коптящем изумрудном пламени похлебку и опасливо поглядывала на близнецов, копающихся в могилах неподалеку. Осознав, что тоскливо провожает взглядом каждое движение фигурки, затянутой в предусмотрительно полный, несмотря на испепеляющий