Эхо Танорга - Селина Катрин

— Этим делом занялись не сразу. Собственно, только тогда, когда он приехал в это здание лично, и одновременно с этим событием ему пришло сообщение от анонима. В нём значилось, что его действительно отравили. «Амброзией». И за следующую дозу неизвестный хотел десять тысяч кредитов.

Я беззвучно выругался.

Если раньше нашими «клиентами» были производители этой дряни и те, кто осознанно пошёл на её употребление, то теперь картина приобретала совсем другой окрас.

— Это же можно не только деньги с бизнесменов тащить. Если отравить сенаторов и людей у власти…

Шеф хмуро кивнул.

— Наши лаборанты успели перепроверить кровь Нордфилда и сделать вывод, что это действительно синтетическая «амброзия» и получена она была небольшой порцией в жидком виде.

Я схватился за голову.

— Почему мне ничего не сказали? Это же надо пересматривать все видео с камер и записывать, где был Леонард, что ел, кто ему давал… И самое главное! Ему надо было ответить «да» и попросить вторую дозу! Тогда можно было бы поймать уродов!

Елисей Варфоломеевич вновь шумно выдохнул.

— Я не сказал тебе об этом по нескольким причинам. Во-первых, ты и так занимаешься сейчас самой важной зацепкой. Во-вторых, я планировал поручить это дело Виктору, чтобы распараллелить силы. Но, как оказалось, крыса в СПТ точно водится. Леонарда Нордфилда нашла мёртвым уборщица в переговорной для свидетелей. Камера отключена, убит химией, на шее крошечное отверстие от шприца.

— И уборщица…

— Не могла. Проверили, не было столько времени… Не сходится. Она точно чиста.

— Ясно.

— Нордфилд не успел нам рассказать, где побывал и что ел, как и назначить встречу с шантажистом. Я полагаю, что шантажист — какая-то мелкая сошка из курьеров, которая решила нажиться на «амброзии». Крыса, очевидно, доложила о Леонарде в наших стенах наркокартелю, и те, чтобы на них не вышли, приказали крысе убрать свидетеля. Ну или жертву… Думаю, курьера они тоже устранили, но уже со своей стороны.

Я потрясённо растёр ладонями лицо. Мир катился в тартарары. Засада по всем фронтам. Впервые на своей памяти я не знал, за что вообще хвататься.

— Впервые на своей памяти я не знаю, что делать, — словно прочитав мои мысли, сообщил шеф.

Колюще-сосущее чувство поселилось где-то в желудке, тот издал низкую трель, напоминая, что, кроме кофе, ему иногда требуется ещё и еда. В этот момент в дверь кабинета постучались.

— Да, Вер, что там?

Верочка зашла внутрь, поджав губы, и, демонстративно не глядя на меня, сказала:

— Там внизу спрашивают Алена Леграна.

— Скажи, что я занят.

— Да, но девушка очень настойчивая. Всё твердит и твердит, что она в своём праве и хочет увидеть полицейского по имени Ален Легран. Её даже охрана вывести не может.

— Девушка? — Я удивился. С момента ведения дела об «амброзии» мне вообще было не до женского пола. Вера не в счёт, но с ней и не получилось.

Однако шеф понял всё превратно. Впервые за долгое время я увидел искреннюю улыбку на его лице.

— А ты всегда был сердцеедом, Ал, сколько тут работаешь. Ладно, спустись уже к пассии, объясни, что личная жизнь у тебя напряжённая, и возвращайся. Нечего охране и без того тяжёлый день усложнять.

— Но, сэр…

— Ты обедал? — перебил он.

— Нет, — машинально ответил я.

— Ну, поешь и возвращайся. Теперь уже за один-два часа мало что изменится. Как, кстати, зовут красотку, с которой ты встречаешься?

— Сэр, уверяю, я не… — начал было я, но Верочка перебила. Поджав губы ещё сильнее и скривившись, словно понюхала скисшее молоко, она произнесла:

— Мирослава. Имя какое-то дурацкое. Почти как мужское.

Мирослава!

И я рванул к лифтам.

Прода 19.04

Мирослава

Я и забыла, как устроены космические лифты — так давно ими не пользовалась. В первые годы, когда я только переехала на Вегу, родители постоянно интересовались, как я живу, как у меня дела. Мама часто плакала — так сильно переживала, что её дочери в двенадцать лет приходится вести самостоятельную жизнь на спутнике, и я откладывала последние кредиты, чтобы раз в полгода навестить родителей. Потом деньги закончились и у меня, и у родителей, пришлось перейти на голосвязь. Как я поняла позднее, на Веге мне страшно повезло, потому что в первый же день я попала не в криминальную компанию, не к обколотым наркоманам или ещё в какие неприятности.

Я ступила на светло-серую плитку орбитального вокзала, и воспоминания нахлынули как океанская волна: четырнадцать лет назад прямо в этом месте мне под ноги покатились многочисленные пахнущие выпечкой свёртки. Высокий степенный мужчина с седыми волосами, придерживаясь одной рукой за поясницу, тщетно пытался собрать их в пластиковую корзину. Разумеется, я бросилась помогать. Так я получила место помощницы в хлебопекарне у одинокого вдовца и крышу над головой. Через два года вдовец умер, а мне пришлось срочно искать новую работу и место жительства, но по счастливому стечению обстоятельств к этому моменту я уже знала про «Эхо Танорга» и спокойно гуляла в игре на лёгких картах.

Я вздохнула, тщательно перебирая воспоминания об орбитальном вокзале, и растерянно оглянулась. Вот тут слева была касса… Где же она теперь? Народу-то…

— Чё встала, иди уже!

Внезапно в спину ощутимо толкнули.

— Куда?

— Да вон же, толпа на вход.

Перед лицом махнула грубая ладонь, и я посмотрела в ту сторону. Люди действительно гурьбой неуклюже топтались, словно пингвины, возмущённо шумели, гневно размахивали руками, но вместо того чтобы проходить вперёд, рано или поздно разворачивались и, посылая не самые лестные тирады в адрес Танорга, брели обратно. Пару раз я услышала и обсценную лексику.

— А как, они считают, мы на работу должны ехать?! — Рыжеватый мужчина с силой саданул кулаком по колонне.

— Иди работай через киберпространство, — криво усмехнувшись, ответил ему вегианец сзади.

— Да пошёл ты в чёрную дыру со своими советами!

— Эй-эй, мужик! Остынь! Я в том же положении, что и ты. Меня