Раб и меч - Сэм Альфсен

вашем присутствии в Скидане? Объяснитесь, господин, – с усмешкой расспрашивал Нуска. – Разве пристало морскому божеству действовать в тени и скрывать своё присутствие? По мне, так это повадки вора или убийцы.

Энки злился. Это было заметно по венам, выступившим у него на шее, по плотно сжатым челюстям и напряжённым скулам. Внезапно он обнажил оружие – трезубец – и взмахнул им.

Стража тут же пришла в движение и окружила Энки, однако его это только позабавило. Он воскликнул:

– Не слушайте речи этого лекаря! Взгляните в глаза правде!

Мощный поток водяной дэ ударил в потолок. Воздух сделался таким влажным и тягучим, будто бы стал водой. А затем с потолка с грохотом свалилась необъятных размеров змея. Точнее – утукку. Огромная морская тварь скрутилась кольцом и сломала пару десятков стульев, а затем, подняв голову к потолку, зашипела. Это чудовище головой достигало потолков фасидского дворца.

– Лекарь Нуска, а теперь скажите: разве наследник Леми не был укушен маленькой змейкой? А то мне кажется, что мой утукку, если бы попытался его укусить, то просто-напросто проглотил бы.

Однако в творившееся безобразие наконец вмешалась Кариви. Она поднялась с места и взмахнула копьём – змей, зашипев, стал покрываться коркой льда.

– Подсудимый Энки, я попрошу вас воздержаться от использования особых навыков в зале суда. Вы чуть не навредили присутствующим. Если вы сейчас же не уберёте отсюда эту тварь, то будете закованы в лёд.

Энки выглядел обиженным. Его брови взметнулись вверх, глаза округлились. Полным сожаления голосом он отвечал:

– Я приношу свои извинения, главная сурии Кариви. Но я должен был отстоять свою честь. Я не столь мелочен, чтобы использовать маленьких змеек для сведения счётов. Как видите, у меня достаточно сил, чтобы выступить открыто. Так зачем мне прибегать к подлым приёмам? Я ведь морское божество, мне повинуются вода и море. Без парусов и ветра я пересекал Глухое море. Кто из присутствующих способен помериться со мной силами или ответить мне?

Нуска нахмурился. Происходящее принимало не самый лучший оборот. Фасидцы были вдумчивы, мудры, а в какой-то степени даже трусливы. Они бы лучше отпустили зазнавшегося Энки домой, чем позволили его змее сожрать всех присутствующих в зале.

Как Нуска и думал, тут же послышались перепуганные вопли фасидцев, которые теперь были рады тому, что их костюмы насквозь мокрые; никто бы не заметил, если бы они от страха обмочились, увидев тридцатиметровую змеюку.

– Мне кажется, Энки не имеет к этому никакого отношения…

– Верно! Он предоставил доказательства!

– Эта змея совсем не похожа на ту, что укусила Леми! Я сам осматривал его рану – там были следы от маленьких клыков!

– Главная сурии воды, просим помиловать Энки! Он ведь потомок Энлиля – он не мог совершить столь неприглядный поступок!

Энки победно улыбался. И отвечал:

– Я с радостью поделюсь с вами золотом, добытым в путешествиях. Помогу отстроить заново дворец. Попрошу лишь отдать лекаря, который спорил со мной. Во время мореплавания моё здоровье было подорвано…

Нуска сжал кулаки. Стиснул челюсти. Его замутило от отвращения.

Нет, он не позволит этому hve уйти безнаказанным. Ни за что. Если потребуется, он сядет в водяную темницу, но не позволит ему уйти от правосудия.

Однако стоило Нуске подумать об этом, как невероятное давление упало на плечи присутствующих. Страх сковал гортань. Тяжесть, павшая на спину, придавила к земле большую часть наблюдавших за судом. Все как один повалились на пол. Тёмная дымка окутала зал. Чёрная тень упала с потолка, и стало темно, как ночью. А затем на их лица пролился свет: купольный потолок оказался уничтожен. Палки, плитка, стекло – всё это сыпалось на плечи несчастных фасидцев, а Нуска, чьё горло сковала тёмная дэ, еле-еле удержался от безудержного гогота.

«Я ненавижу вас всех. Я ненавижу даже того, кто пришёл по ваши души. Но он отплатит вам сполна».

Нуска сплюнул кровь на руку. И с удивлением уставился на неё. Когда Син успел стать так силён, что даже хаванцы от давления его дэ растягиваются в луже собственной крови?

Однако Нуска сумел встать. Он должен был встать, чтобы наблюдать. И Энки тоже стоял. Окружённый водной дэ, он хмурился. Его защищала вода, его защищал страшный змей, но никто в этом мире не смог бы защитить его от гнева эрда.

Вслед за потолком сверху с оружием наголо упал Син. Его глаза блистали холодной тьмой. Его чёрное оружие одним взмахом разрубило утукку на части.

Пока склизкое тело змея падало на землю, Син успел разломить своё оружие надвое. Его стойка была безупречна: одна нога впереди, один меч выше головы, а другой застыл у груди, прикрывая жизненно важные точки. Волосы, собранные в хвост, казалось, стояли дыбом. Он воскликнул, и его крик был подобен стрелам, пронзившим уши:

– Как ты посмел!

И это было всё, что он сказал. В отличие от красноречивого Энки, который направо и налево бросался изречениями, Син был немногословен. Но в его словах была та сила, которая присуща настоящему правителю, а не псевдобогу.

Вероятно, над Энки смилостивился сам Энлиль, но он смог отразить первую атаку. И тогда взгляды эрда и морского божества встретились. И Энки вздрогнул.

Нуска оглянулся. Фасидцы плевались кровью, не в силах подняться с пола. Кариви кое-как смогла доползти до своего трона. Среди множества коленопреклонённых фигур Нуска был единственным, кто мог наблюдать за расправой стоя, и был рад этому. Однако…

«А если он действительно убьёт Энки? Судя по имени, он тоже способен менять судьбу».

Син наносил удар за ударом. Трезубец Энки трещал, в зале, потонувшем в тишине, стоял непрекращающийся звон металла.

Несколько раз Энки пытался открыть рот, но Син был не тем противником, который мог позволить такую роскошь, как разговор посреди схватки. Все силы морского божества уходили на то, чтобы выжить. Клинки Сина разили насмерть. Его окружала тёмная дэ, которая жалила подобно пчёлам. Энки, на чьём лице отразился невиданный доселе страх, оказался прижат к стене. И тогда Син занёс клинки над головой, но…

– Эрд Син, не убивайте его!

Нуска и сам не ожидал, что скажет что-то подобное, однако он желал Энки любых несчастий в этой жизни, но не смерти.

Занесённые мечи остановились в сантиметре от головы Энки. Син повернулся к Нуске. Его зрачки были красными, а лицо – чёрным от отметин. Усмехнувшись, он вдруг выплюнул:

– Ты – единственный человек во всём мире, который просит помиловать своего врага, а не убить.

И в этих словах было столько горечи и обиды.