Раб и меч - Сэм Альфсен

Энки был весел. Каждый день он наполнял бочки водой и поил Нуску насильно сначала ей, а затем своей кровью. Каждый раз Нуску тошнило, но Энки затыкал ему рот и заставлял глотать. Он смотрел на Нуску в полумраке своей отсыревшей, но всё ещё пахнувшей лавандой комнаты; свет лился из трюма и освещал его красивое, но измученное и помешанное лицо.

Каждый день он говорил одно и то же:

– Я говорил, Нуска, я – бог. Ни один бог не может защитить всех своих последователей, но сам бог – бессмертен. Я не мог умереть в море, ведь я и есть море.

А когда Нуска вновь плевался, пытался отпихнуть Энки, то он приговаривал:

– Хватит! Умерь свою гордость и прими мою помощь!

Глава 108

Знание и память

Нуска очнулся полностью мокрым. Кожа была липкой, одежда – задубевшей, в воздухе стоял стойкий запах соли и угля. Лекарь был закутан в перьевое одеяло и валялся на подстилке на полу подле переносного металлического очага. Пришлось долго лежать и разглядывать тлеющие угли. Перед глазами всё ещё всплывали мутные образы из того мореплавания, но Нуска понимал, что прошлое должно оставаться в прошлом. Чем быстрее он его примет, тем проще ему будет в будущем. Но страх и слабость не отступали. Нуска прятался, кутался в одеяло и не желал даже носу казать из своего самодельного кокона.

Однако вскоре явился фасидский посланец. Он некоторое время разглядывал Нуску, а затем сел в кресло подле очага.

– Вас помиловали, – коротко отчитался он.

Нуска вздохнул:

– Кто же хлопотал за меня? Эрд? Морское божество? Другие поклонники, коих я не знаю?

– Было совершено покушение на наследника Фасида, Леми Левион. Он при смерти, поэтому хлопотали за вас многие.

Нуска вздохнул и с головой спрятался под одеяло. В ушах стоял гул.

– Если вы сможете излечить наследника, то будете прощены. Если же нет – вас отправят обратно в водяную темницу досиживать ваш срок.

Нуску передёрнуло, он кивнул.

– Подготовьте мне одежду, – сказал лекарь. – Если сможете добыть огранённый хрусталь, то шансы наследника повысятся.

Посланец кивнул, подошёл к двери, но перед выходом сказал:

– Вас сопроводит первый помощник Нарид.

Нуска собрался, поморщившись, посмотрел на свою одежду, пережившую то плавание и заключение в водяной темнице. От неё неистово разило морской водой. Нуска бы с радостью предал одежду огню, но со вздохом был вынужден влезать в неё.

С хмурым лицом он встретил первого помощника Нарида. За несколько лет он осунулся, а его волосы поседели. Нуска знал, что этот фасидец далеко не молод, но о его истинном возрасте приходилось только догадываться.

Были ли у него дети? Была ли семья? Никто не знал. У Нарида не было ни друзей, ни родственников. Каждый день он посвящал Скидану, засыпал и просыпался с мыслями о своей стране.

– Сурии Нуска, я вас провожу.

Стук его каблуков отдавался по мокрым ступеням. Нуска мог лишь удивляться тому, что дворец ещё не зарос плесенью. Тут и там журчали фонтаны, стекали маленькие искусственные водопады. Дворец был украшен множеством аквариумов, коих Нуске ранее никогда не приходилось видеть. Разноцветные рыбы плескались в резервуарах, а длинные водоросли зелёными лентами тянулись до потолка. В одной из комнат аквариумы действительно были в высоту самих стен – Нуска оглядывался и не мог перестать удивляться.

Однако Нарид решился завязать разговор, и всё воодушевление мигом покинуло Нуску.

– Вы снова здесь, Нуска. Удивительно, что потомок рода Аргаль так поздно вернулся во дворец.

– Вам ли говорить.

– Намекаете, что я из аристократии? Нисколько. Мои родители – простые рыболовы из Фасида.

– Так вы не из знатных господ?

– Верно. Поэтому мне было намного сложнее оказаться во дворце и приходилось прикладывать для этого куда больше усилий. Даже чем вам.

– Я и сам не хочу здесь находиться!

– Вы говорили то же самое, когда впервые попали во дворец. Затем вы бегали за эрдом, словно собака. Теперь же вы снова говорите это. Каков ваш план? Хотите таким образом заручиться бесконечной поддержкой Сина?

– Тогда… я ничего не помнил. Нарид, знаете ли вы разницу между знанием и памятью?

– Вы отдалились от темы.

– Память всегда наполнена… чувствами, – решился открыться Нуска. – И у меня не было памяти о том, как умерли моя мать и отец. У меня было лишь знание, но я не испытывал по отношению к этому событию… ничего. Теперь же, когда я не только знаю, что это произошло, но и помню, как это произошло… я не могу смотреть эрду в глаза. Я хочу как можно скорее передать сердце дракона на хранение и уйти.

– Я вам не верю.

– Что?..

– Я вам не верю, Нуска. Раз уж мы заговорили о памяти, то у вас должны были остаться воспоминания о том, что вы пережили вместе с Сином. Вы не сможете отмахнуться от этого, как и от иных мучающих вас воспоминаний. Вопрос в другом: какие ваши желания окажутся сильнее. Ведь прошлое – это прошлое. Настоящее и будущее имеют куда больший вес.

Нуска нахмурился и помотал головой. Но когда по длинным ступеням, устеленным синим ковром, они вошли в покои наследника Фасида, он раз за разом возвращался к словам Нарида.

Ведь именно в эту минуту он спасал жизнь тому, кто некогда пытался превратить его в собственного раба; того, кто не уважал его, не считал равным себе и одновременно притворялся его другом; и того, кто испортил все воспоминания Нуски о пребывании в обители.

В данном случае настоящее было важнее прошлого. Кем был бы Нуска, если бы проигнорировал просьбу о помощи, припомнив юношеские обиды? Мог ли Нуска позволить ему умереть только потому, что обижен? Нет.

Вокруг больного Леми сгрудились его помощники. И – о духи! – Ив. Как Нуска догадался, настоящая или будущая жена Леми. Однако… её лицо было изуродовано так, что ей приходилось прикрываться накидкой. Но Нуска отчётливо ощутил её неприязнь, почувствовал на себе злобный взгляд зелёных глаз. Этот взгляд преследовал лекаря и не отпускал всё то время, что он сидел возле Леми, лечил его и пытался привести в чувство.

Однако всё оказалось куда сложнее, чем Нуска мог предположить. Хмурясь, он попросил помощников снять с Леми одежду.

– Здесь что-то не так. Осмотрите его тело на предмет ран или укусов.

Чтобы лишний раз не выводить Ив из себя, Нуска отошёл