Страж Ордена 2 - Никита Васильевич Семин

— Простите?

— Мне, собственно, что от вас нужно: устройство, которое покажет, что мой подданный, с которым я разговариваю в данный момент, не находится под чьим-то контролем, а значит, его верность — вне подозрений. Но если эта ваша спиралька всегда будет гореть, просто оттого, что входящий ко мне напряжен — это полностью обесценивает полезность этого устройства! Я не смогу отделить овен от козлищ! И кроме того, — тут Император сочувственно улыбнулся, — я не могу требовать от моих чиновников и офицеров, чтобы они постоянно носили в моем присутствии всю эту сбрую, — тут он указал на все еще обвивавшие меня контакты и провода. — Сделайте что-нибудь дальнего действия, чтобы можно было проверить сразу всех в моем кабинете… А лучше — всех во дворце!

Тут я понял, в чем проблема: мой детектор мог лишь констатировать факт аномальной активности в биотоках, но не различал характер этой активности. Он не отличал атаку от защиты. Для него оба всплеска были просто «вмешательством». Пусть я не был готов к аудиенции, но уже нельзя сказать, что она прошла зря.

— Вы правы, Ваше Величество, — сказал я. — Нейроспектрометр нуждается в доработке. Он должен научиться различать не просто силу сигнала, но и его… частоту. Сигнатуру. Чтобы отличать чужую волю от собственной. И надобно повысить чувствительность, добившись дистанционного действия. Я благодарю вас: вы только что помогли выявить его главный недостаток.

Император посмотрел на меня, и в его глазах я увидел нечто похожее на уважение.

— Что ж, господин Молниев, — сказал он, и в его голосе впервые прозвучали теплые нотки. — Ваш ум столь же остер, как и ваша сила. Это радует. Работайте. Создайте мне этот ваш «нейроспектрометр». Уверен, у вас получится. Я в вас верю.

Он кивнул, давая понять, что главная часть аудиенции окончена.

Голицына и его гвардейцев-конвоиров увели первыми. Проходя мимо меня, князь на мгновение остановился. Его лицо было бледным, на губах застыла кривая усмешка.

— Блестящий танец, господин дворянин, — прошипел он так, чтобы слышал только я. — Уверен, на петербургских званых балах вы будете иметь оглушительный успех!

— Не сомневайтесь, князь, — ответил я так же тихо. — А вы, я смотрю, отлично справляетесь с ролью лабораторного оборудования. Продолжайте в том же духе, и, возможно, заслужите право протирать в моем приборе контакты.

Он побледнел еще сильнее, но промолчал и вышел, провожаемый тяжелым взглядом Великого князя.

Когда мы с Николаем Павловичем остались одни, он подошел ко мне.

— Вы держались достойно, — сказал он коротко. Это была высшая форма похвалы, на которую он был способен. — Но вы, я надеюсь, поняли урок. Одного лишь превосходства в силе — недостаточно. Особенно здесь, в столице.

— Я понял, Ваше Высочество, — ответил я. — Теперь мне нужен не только меч, но и щит. И желательно, чтобы на этом щите был утвержденный Государем герб.

Он впервые за все время нашего знакомства почти улыбнулся.

— Работайте, Молниев. Чем быстрее вы дадите Империи то, что она просит, тем быстрее она даст то, чего просите вы.

Он остался во дворце для дальнейшего доклада брату, а я, получив разрешение, отправился обратно в Петербург, чувствуя себя, как студент после сложного экзамена, получивший высший балл, и, одновременно — новое, еще более трудное задание.

Всю дорогу я размышлял — как модифицировать мой прибор? Проблема была в «частоте», «сигнатуре». Мой прибор можно было сравнить с простым вольтметром — он измерял силу тока, но не его качество. А мне нужен был именно спектрометр — устройство, способное различать уникальные, как отпечатки пальцев, колебания ауры каждого одаренного. Создать такой «фильтр» с нуля, используя лишь медь, проволоку и мой собственный опыт — это была задача на месяцы, если не на годы.

Только вот император не дал мне «лет». Надо было найти выход в ближайшее время.

Я ходил по каземату, как зверь в клетке. Решение должно было быть! Простое, изящное, не требующее десятилетий исследований. Я перебирал в уме все, что знал. Все артефакты, все плетения, всех известных мне тварей…

И тут меня осенило.

«Пугач».

Я замер посреди комнаты. Ну конечно! «Каспер», мой сторож на заборе в деревне. Я создал его, скопировав матрицу примитивной твари. Твари, которая питалась не плотью и не энергией. А эмоциями.

Чтобы питаться страхом, «пугач» должен был уметь его распознавать. Отличать страх от ярости, любопытство от ненависти. А что такое эмоция, как не сложнейшее, уникальное колебание биотоков в мозгу жертвы?

Его природная матрица — это и был тот самый анализатор частот, который я пытался изобрести! Готовый, созданный самой природой спектрометр, идеально откалиброванный для чтения чужих аур.

Итак, мне нужно было поймать еще одного «пугача», выделить из него матрицу-анализатор. А затем — самое сложное: «перепрошить» ее. Подменить тот ее фрагмент, который отвечал за распознавание эмоций, на новый, откалиброванный на распознавание индивидуальной сигнатуры одаренного.

Это решало и вторую проблему — дистанцию действия аппарата. Ведь «пугач» чуял свою «пищу» на расстоянии. Его матрица была природным приемником дальнего действия. Если я встрою ее в свой прибор, я получу то, что необходимо — дистанционный детектор для душ.

Оставалась одна маленькая проблема. Поймать «пугача».

Эти твари были редки. Они были энергетически «тяжелее» червей, и просочиться сквозь Грань им было сложнее. Слабая прореха в пакгаузе на Выборгской стороне, где сейчас уже начинались подготовительные работы к строительству второй башни, для этого не годилась. Она была слишком мала.

Выход был только один. Рискованный, безумный, но единственно возможный.

Башня на Обводном.

Она работала как плотина, сдерживая напор из иного мира. Но у любой плотины есть шлюзы. Я мог устроить контролируемый сброс. Намеренно, на короткое время, ослабить барьер, позволив энергии хлынуть в наш мир. Это неизбежно протащило бы с собой несколько тварей. И была надежда, что среди них окажется и та, что мне нужна.

Возможно, придется делать несколько таких «выбросов». Возможно, вместо «пугача» прорвется еще один Голем, или даже тварь похуже. Риск был чудовищным, но…. Но альтернативы не было.

Приняв это как данность, я потушил свет в лаборатории и направился к выходу. Пора было нанести визит графу Шувалову. Уверен, моя просьба «немного приоткрыть врата ада в центре столицы» ему очень понравится.

* * *

После