Страж Ордена 2 - Никита Васильевич Семин

Мы поднялись по внешней лестнице на нижнюю площадку башни. На медном кожухе, вмонтированные в него, светились руны контроля и стабилизации. Они должны были гореть ровным, синим светом, но сейчас пульсировали тревожным, багровым огнём.

— Вот, граф, — указал я на центральный рунический контур. — Это свидетельство перегрузки. Башня, которую я построил, сейчас на восемьдесят пять процентов заполнена хаотичной энергией, — мельком в мыслях я отметил, что заводы успели потребить уже два процента накопленного заряда. Можно было и не устраивать паники, если бы не моя потребность получить «пугача». Но приходилось нагнетать и дальше. — Ещё немного, и она разрядится сама собой, без всякого контроля, что приведёт к непредсказуемому и масштабному Прорыву.

Шувалов нахмурился, его взгляд проследил за тревожным светом рун. Мой план, в его глазах, был отчаянной, но единственно возможной мерой.

— Хорошо. Меня вы убедили. Но сам я решиться на такое не могу. Я должен немедленно доложить Великому князю, Михаил. Такого рода… чрезвычайщина требует высочайшего соизволения, — сказал он, отправляясь к пролетке.

Дозволение было получено в тот же день, пусть и выразился Великий князь о моей инициативе весьма нетривиально:

— Высшая инстанция утвердила ваш план, — сообщил Шувалов, предъявляя мне документ. — Великий князь, ознакомившись с докладом, заявил, что это «варварство, граничащее с гениальностью», и дал своё добро. Однако немедленного начала не будет. Нам нужно три дня. Чтобы подготовить оцепление, обеспечить подвоз материалов и, главное, убрать из района всех посторонних.

Что ж, подождать я могу. Заодно смогу подготовиться получше к поимке «пугача», создав специальную ловушку.

В эти три дня кипела работа. Оцепление вокруг башни удвоили, а затем утроили. В район, примыкающий к Обводному каналу, по ночам, скрываясь от посторонних глаз, прибыли тяжело груженые подводы. Мы привезли тонны меди, стальных слитков и даже куски руд, которые должны были стать материалом для «апгрейда» под воздействием выброса.

Именно тогда, в конце второго дня, на площадь был приведён батальон Семёновского полка. Их казармы, к счастью, находились неподалёку от канала, что позволяло переместить их быстро и тайно. Это были не добровольцы, а солдаты, которые, не задавая лишних вопросов, исполняли приказ. Они разгружали материалы, вытягивались в каре, не подозревая, что их тела вот-вот станут участниками огромного эксперимента, в результате которого жизнь некоторых из них может необратимо измениться.

К исходу третьего дня, когда над Петербургом сгущались душные летние сумерки, я, активировав своё энергозрение, увидел, что наша подготовка не осталась незамеченной.

Сначала это были просто какие-то зеваки. Обычные мастеровые, мещане, торговцы, — они собирались за гвардейским оцеплением. Внешне — просто любопытные. Но когда я присмотрелся, то увидел: в их аурах, как тусклые, едва заметные угольки, горели белые метки. Метки Лордов Света.

Иоанн, отлучённый от церкви, но не от своих хозяев, прознал, что у башни что-то происходит, и собрал своих адептов.

К моменту нашего прибытия площадь уже гудела. Это был не обычный шум. Это был многотысячный, животный вой фанатизма, на который накладывался низкий, утробный гул башни. Толпа, которую мы должны были облучать, оказалась в меньшинстве. Толпа, которую Иоанн привёл, чтобы сорвать наш план, в большинстве.

Мы стояли у подножия башни-стабилизатора, и я чувствовал, как гул толпы снаружи резонирует с низким, утробным гулом меди, которая все еще кипела от переизбытка энергии

— Вы уверены, Михаил, что здесь всё под контролем? — спросил Шувалов, стараясь перекричать нарастающий шум. Его рука, непроизвольно, коснулась эфеса сабли.

— Насколько это возможно, граф. Энергия, накопленная в башне, должна куда-то деться. Она не могла просто рассеяться, — ответил я, глядя на мрачные лица гвардейцев, вытянувшихся в цепь оцепления.

Я знал, что этот момент настал. Пора было подниматься на башню.

— Пора действовать, граф, — говорю я, кивком указывая наверх. — Я поднимаюсь. Ваша задача — держать оцепление. Если толпа попрет на башню…

— Мы будем стрелять, Михаил, — твёрдо отвечает Шувалов. — Защита государственного имущества — прямой наш долг.

Он не говорит «защита невинных жизней». Он говорит «защита имущества». И в этом — вся суть имперского порядка.

Я поднимаюсь по винтовой лестнице на верхнюю платформу. Гул башни здесь, наверху, превращается в вибрирующий рёв, который проникает в кости, в зубы. Я подхожу к центральному руническому контуру, где багровый, пульсирующий свет кристалла показывает отметку в восемьдесят процентов. Как хорошо, что граф не обратил внимания на эту деталь!

Толпа внизу, кажется, понимает, что час настал. Сквозь гвардейский кордон доносится пронзительный, фанатичный крик: «Клетка! Разрушим клетку Света!»

Всё. Время на исходе.

Приложив ладони к тёплому, вибрирующему металлу, я дергаю за специальный рычаг. Он идет неохотно, как заржавевший, несмазанный механизм — настолько собравшаяся энергия давит на него. Но вот он поддается, и…

Всё происходит в один миг. Небо, по вечернему чистое и летнее, внезапно чернеет, как будто провалилось в грозовую тучу. С башни срывается оглушительный, пронзительный гул, который заставляет солдат внизу приседать и закрывать уши. Медная обшивка, до этого багровая, вспыхивает ярким, фосфоресцирующим, иссиня-белым светом.

Из-под башни, из глубины земли, немедленно бьёт столб ослепительно-яркой, белой, концентрированной энергии. Эффект похож на взрыв гигантской магниевой вспышки. Столб света стоит лишь секунду, но его достаточно, чтобы осветить каждый уголок Петербурга.

Когда ослепление проходит, я вижу, что происходит внизу.

Толпа разделилась. Некоторые, обычные люди, в панике бегут, спотыкаясь и падая. Другие, фанатики Иоанна, напротив, счастливы! Они падают на колени, воздев руки к небу, и их лица в свете рассеивающегося сияния искажены экстазом. Они бьют поклоны, молятся, поют. А затем встают и бросаются на оцепление!

— Антихрист явился! Не дает Свету прийти в наш мир! Ломай его поганое капище! — вопят они, кидая камни в солдат.

Солдаты, уже напуганные происходящим вокруг, не выдержали. Раздаются первые, нестройные выстрелы. Пронзительные крики ужаса и боли тут же заглушают фанатичный рёв. Толпа, вместо того чтобы рассеяться, лишь вскипает с новой, ожесточённой силой. Первая кровь не охладила их, а лишь подогрела творящееся безумие.

Я перевожу взгляд туда, где стоит отряд гвардейцев, которых мы пригнали для активации дара. Некоторых корёжит. Они хватаются за головы, кричат. Один из них падает на колени и его тело начинает слабо светиться, испуская тончайшие, серебристые нити энергии. Дар открылся. Но мне сейчас не до этого.

Мой взгляд прикован к центру периметра. К тому месту, где всего секунду назад земля содрогалась от