Ассасин 1: миссия в Сараево - Алим Онербекович Тыналин

Артамонов заговорил негромко, не поднимая глаз от страницы:

— Как доехали, Александр Дмитриевич?

— Без происшествий. На границе проверяли тщательно. Австрийцы напряжены после убийства гауптмана Шульца.

— Ожидаемо. Весь город на взводе. — Артамонов перевернул страницу. — Вы прибыли вовремя. Ситуация становится критической. «Черная рука» активизировалась. Мои источники сообщают о прибытии группы боснийских студентов. Среди них некто Гаврило Принцев. Вы читали о нем в досье?

— Читал. Девятнадцать лет, туберкулезник, фанатик. Потенциальный террорист-самоубийца.

— Именно. Он и еще двое, Недељко Чабринович и Трифко Грабеж. Все трое прибыли из Сараева неделю назад. Остановились в конспиративной квартире на Дорчоле. Мой агент видел, как их посещал майор Танкович.

Молодой человек поднял глаза от книги. В сером свете от окна его лицо казалось еще бледнее, почти мертвенным.

— Майор Танкович. Второй по значимости человек в «Черной руке» после полковника Дмитриевича. Если он лично инструктирует боснийских студентов, значит готовится нечто серьезное.

— Очень серьезное. — Артамонов сделал паузу, прислушиваясь. Профессор Стоянович продолжал стоять над рукописями. Княгиня Трубецкая похрапывала в кресле. Дарья Павловна перекладывала книги на стойке. Никто не обращал на них внимания. — У меня есть информация, что речь идет о покушении на высокопоставленное лицо. Но на кого именно и когда, источник не знает. Или боится говорить.

— Кто ваш источник?

— Мелкий чиновник в сербском Генеральном штабе. Клерк, который переписывает секретные документы. Я завербовал его три года назад. Оплатил его долги. Надежный человек, но трусливый. Доступ ограниченный, только то, что проходит через его руки. Он слышал разговор между полковником Дмитриевичем и его заместителем. Упоминалось «большое дело», «начало лета». Ничего конкретного.

Молодой человек замер. На мгновение Артамонову показалось, что тот перестал дышать. Потом ровным, безэмоциональным голосом произнес:

— Надо выяснить, что это за дело. Если «Черная рука» планирует покушение на высокопоставленное лицо, мы должны знать об этом…

Он не договорил, но оба понимали последствия. Убийство важного австрийца. Casus belli, повод для войны. Австрия раздавит Сербию. Россия вступится за славянского союзника. Германия поддержит Австрию. Франция поддержит Россию. Вся Европа взорвется.

— Именно, — тихо сказал Артамонов. — Большая европейская война. К которой Россия не готова. Которую мы обязаны предотвратить. — Он посмотрел молодому человеку в глаза. — Любой ценой, Александр Николаевич. Вы понимаете? Любой ценой.

Молодой человек выдержал его взгляд без малейших колебаний.

— Понимаю, господин подполковник. Полковник Редигер дал мне полную свободу действий. Я буду действовать.

В голосе не было бравады, не было колебаний. Только холодная уверенность профессионала, который знает свое дело.

Артамонов почувствовал странное облегчение. Редигер не зря прислал именно этого человека.

Молодой, но с глазами убийцы. Вежливый, но с повадками хищника. Образованный, но способный на то, на что не способны образованные люди.

Он достал из внутреннего кармана пиджака конверт из плотной бумаги и положил на стол между ними, прикрыв книгой.

— Здесь адрес вашей квартиры на Дорчоле, ключи. Квартира чистая, за ней никто не наблюдает. Хозяин, старик Милутинович, думает, что вы обычный русский журналист. Соседи не любопытные. Квартал рабочий, простой народ, в чужие дела не лезут.

Молодой человек взял конверт, убрал в карман. Движение быстрое, незаметное. Опытные руки.

— Также здесь контакты в редакции газеты «Правда», — продолжал Артамонов. — Йован Скерлич, главный редактор. Старый друг, знает о вашем прикрытии. Он даст вам задания, опубликует ваши статьи, обеспечит респектабельность. Пишите о славянском вопросе, о положении сербов под австрийской властью, о панславянском единстве. Чем более пророссийски и просербски звучит, тем лучше. Это откроет вам двери в националистические круги.

— Понял. Когда начинать?

— Немедленно. Завтра же идите к Скерличу, получите задание, напишите первую статью. Параллельно начинайте устанавливать контакты. Кафана «Златни Крст», там собираются поэты, художники, журналисты. Либеральная богема, но многие связаны с «Младой Босной». Будьте заметны, но не слишком. Пусть вас знают как русского корреспондента-славянофила. Кто-нибудь обязательно подойдет.

— А студенческие круги? Где собираются радикалы?

Артамонов достал из кармана листок бумаги, на котором были написаны адреса карандашом.

— Кафана «Аџамова» на Дорчоле. Там собирается молодежь из «Млады Босны». Студенты, гимназисты, рабочая интеллигенция. Горячие головы, готовые на все ради Великой Сербии. Среди них вербовщики «Черной руки». Будьте осторожны. Они подозрительны к чужакам. Но русский, пишущий в их поддержку, может заинтересовать.

Молодой человек взял листок, пробежал глазами адреса, потом вернул. Лицо при этом оставалось совершенно спокойным.

— У меня феноменальная память, — негромко пояснил он. — Адреса запомнил. Бумага с вашим почерком — потенциальная улика. Лучше вернуть сразу.

— Разумно. — Артамонов кивнул с уважением. — Связь со мной через условные знаки. — Он развернул книгу Тургенева на последней странице, где на форзаце были нарисованы едва заметные карандашные пометки. — Три вертикальных черты мелом на заборе дома номер двенадцать по улице Василия Чаича — требуется срочная встреча. Встречаемся здесь, в читальном зале, в три часа дня на следующий день. Крест — опасность, прекратить контакты на неделю. Круг — все в порядке, продолжаем работу.

— Понятно.

— Письма можете отправлять через дипломатическую почту посольства. Я там бываю три раза в неделю официально, как военный атташе. Адресуйте на имя посла, князя Гартвига, с пометкой «Личное. Культурный обмен». Наши люди передадут мне. Все письма шифруйте обязательно. Шифровальная книга у вас есть?

— Есть. В чемодане с двойным дном.

— Отлично. Если возникнет угроза провала, уничтожайте все документы и выходите к посольству. Мы дадим убежище, вывезем дипломатическим путем. Но это крайняя мера. Лучше не доводить до этого.

— Не доведу.

Глава 20

Обустройство

Артамонов помолчал, изучая молодого человека напротив. Спокойное лицо, ровное дыхание, руки без дрожи. Или он прекрасный актер, или действительно не боится. А может, и то, и другое.

— Александр Николаевич, — заговорил он тише, наклоняясь через стол, — я должен быть честен с вами. Ситуация хуже, чем думает Петербург. Я знаю Балканы. Я прожил здесь десять лет. Видел, как растет напряжение, как копится ненависть. Сербы жаждут мести за аннексию Боснии. Австрийцы жаждут раздавить сербский мятеж раз и навсегда. Между ними нет места для компромисса. Война неизбежна.

Он помолчал, подбирая слова.

— Ваша задача отсрочить ее. Дать России время. Два года, три, пять, сколько получится. Каждый месяц мира — это сотни новых орудий, тысячи обученных солдат, километры железных дорог. Это шанс на победу вместо катастрофы. Вы понимаете масштаб ответственности?

Молодой человек кивнул, но в глазах его мелькнуло что-то, что Артамонов не смог определить. Не страх, не сомнение. Что-то другое. Древнее знание? Усталость души?

— Я понимаю, господин подполковник. И