Ассасин 1: миссия в Сараево - Алим Онербекович Тыналин

Артамонов подошел к окну и бросил осторожный взгляд на улицу. Напротив, в кафе «Москва», за столиком у окна сидел мужчина в темном костюме, читавший газету. Слишком долго читавший одну и ту же страницу. Артамонов видел его здесь уже третий день подряд.

Агент Evidenz Bureau, австрийской военной разведки. Возможно, человек майора фон Урбаха, который превратил слежку за русскими в Белграде в свое хобби.

Артамонов усмехнулся про себя. Пусть наблюдают. Русский корреспондент, приходящий в русский читальный зал, что тут подозрительного?

Соколов легально работает на «Новое время», его документы безупречны, редакция в Петербурге подтвердит его пребывание здесь. Австрийцы могут подозревать, но доказать ничего не смогут.

Если, конечно, Бурный не выдаст себя при первой же встрече.

Артамонов вернулся к своему обычному месту у полки с томами Тургенева. Это хорошая позиция, спиной к стене, вид на входную дверь и все окна. Годы работы на Балканах научили его никогда не садиться спиной к двери и всегда знать пути отхода. В Белграде тысяча девятьсот четырнадцатого года это не параноея, а элементарная осторожность.

Он вспомнил собственный путь в разведку, и горькая усмешка тронула губы.

Незаконнорожденный сын князя Трубецкого и цыганки-танцовщицы. Воспитывался в усадьбе как «племянник ключника», получил хорошее образование.

Отец платил, сохраняя тайну. Князь Трубецкой был человеком чести, пусть и не мог официально признать бастарда. Николая учили языкам, манерам, наукам. Но все знали, кто он на самом деле. Аристократы смотрели свысока, слуги с опаской. Ни туда, ни сюда.

В шестнадцать лет Артамонов сбежал из усадьбы и записался добровольцем в армию. Русско-турецкая война семьдесят седьмого года. Пехотный полк, штурм Плевны.

Пуля турецкого снайпера прошила ему левое плечо навылет, но он спас руку и получил Георгиевский крест. Молодой поручик со смуглой кожей и глазами, в которых смешалась цыганская страсть и аристократическая холодность.

После войны его заметили в Генеральном штабе. Владеет турецким, болгарским, румынским, всеми балканскими диалектами, слышал их с детства от матери и ее родни. Может пройти за местного в любой балканской стране. Умен, осторожен, предан. Идеальный кандидат для разведки на Балканах.

Так двадцатисемилетний поручик Артамонов стал агентом Второго отдела. Сначала в Болгарии, потом в Румынии, наконец, в Сербии.

Прошел путь от курьера до резидента. Женился на сербской дворянке Елене Йованович, дочери обедневшего, но влиятельного рода. У них родилось двое сыновей, Александр и Михаил, десяти и восьми лет, говорящие по-русски и по-сербски с одинаковой легкостью.

Артамонов любил Сербию. Любил этот гордый, упрямый народ, который пять веков жил под турецким игом и не сломался.

Любил эти горы и долины, где каждый камень помнил битвы. Любил Белград, город на слиянии Дуная и Савы, разрушенный и отстроенный заново сорок раз за свою историю.

Но он служил России. И в этом его внутренняя трагедия.

Сербы мечтали о Великой Сербии, объединении всех южных славян под своей короной. Это означало войну с Австро-Венгрией. А война Сербии с Австрией неизбежно втянет Россию. И начнется большая европейская война, к которой Россия еще не готова.

Артамонов знал это лучше, чем кто-либо. Он видел донесения из Петербурга.

Армия после японской войны еще не восстановилась. Реформы идут, но медленно. Флот на дне Цусимского пролива. Промышленность не готова к большой войне. Железные дороги не достроены. Мобилизация займет недели, в то время как немцы мобилизуются за дни.

Если война начнется сейчас, весной тысяча девятьсот четырнадцатого, Россия проиграет. Проиграет так, что может не оправиться.

Поэтому он должен сдерживать сербов. Говорить им «братья-славяне», обещать поддержку, но одновременно тормозить их радикальные планы. Играть в опасную игру, балансируя между союзничеством и предательством.

И ненавидеть себя за это каждый день.

Звук шагов на лестнице вывел Артамонова из размышлений. Он инстинктивно напрягся, правая рука легла на рукоять револьвера «Наган» под пиджаком. Привычка. На Балканах нужно быть готовым ко всему.

Дверь читального зала открылась, и вошел молодой человек.

Артамонов оценил его одним профессиональным взглядом, как оценивал сотни людей за годы работы.

Лет двадцати трех, среднего роста, худощавого телосложения, но с хорошей выправкой. Темно-серый костюм-тройка хорошего петербургского покроя, белая рубашка с высоким воротничком, темный галстук. Котелок в руках.

Лицо молодое, правильных черт, но бледное, словно человек долго болел. Светло-русые волосы аккуратно зачесаны набок.

Глаза… Вот глаза были странными. Серо-голубые, спокойные, но с каким-то внутренним холодом, который не вязался с молодым лицом.

Такие глаза Артамонов видел только у людей, убивавших не один раз. У ветеранов войны, у наемных убийц, у профессиональных революционеров. Старые глаза на молодом лице.

Молодой человек прошел к стойке библиотекаря, снял котелок и вежливо поклонился Дарье Павловне.

— Добрый день. Позвольте осмотреть вашу коллекцию? Я корреспондент из Петербурга, интересуюсь русской литературой.

Голос негромкий, с легким петербургским акцентом. Манеры безупречные. Вежливость неподдельная.

Дарья Павловна кивнула и указала на полки:

— Пожалуйста, прошу вас. Русская классика справа, современные авторы слева. Если нужна помощь, обращайтесь.

Молодой человек поблагодарил и направился к полкам. Двигался бесшумно, почти неслышно.

Артамонов, стоявший в трех шагах, едва уловил звук его шагов по деревянному полу. Это было необычно. Обычные люди так не ходят. Разве что прирожденные охотники. Или убийцы.

Молодой человек остановился у полки с Тургеневым, наклонил голову, изучая корешки книг. Потом негромко произнес, не поднимая головы:

— Ищу «Записки охотника».

Пароль. Правильный пароль, произнесенный точно, без запинки, без лишних слов.

Артамонов сделал шаг вперед, встав рядом. Он был выше и шире в плечах, но молодой человек не дрогнул, не отступил.

Просто спокойно поднял на него взгляд. И в этом взгляде Артамонов увидел нечто, что заставило его внутренне напрячься.

Оценка. Холодная, профессиональная оценка противника или жертвы. Взгляд хищника, который изучает добычу. Взгляд, который вычисляет расстояние до горла, вес тела, скорость реакции.

Этот молодой поручик не просто агент. Это убийца. Настоящий, профессиональный убийца, обученный так, как в русской армии не обучают.

Артамонов ровно произнес отзыв:

— Лучше почитайте «Дворянское гнездо».

Молодой человек едва заметно кивнул. На его лице не дрогнул ни один мускул.

Идеальный контроль эмоций. Еще один признак профессионала высшего класса.

— Подполковник Артамонов, полагаю? — тихо спросил он, продолжая смотреть на книги.

— Верно. А вы Соколов. — Артамонов сделал едва заметный акцент на фамилии прикрытия. — Располагайтесь. Поговорим о литературе.

Он взял с полки том Тургенева и прошел к дальнему столу, где горела лампа под зеленым абажуром. Молодой человек последовал за ним, неся в руках «Отцов и детей».

Они сели напротив друг друга. Артамонов раскрыл книгу, делая вид, что читает.